Разоритель
Шрифт:
– Тогда вы решили построить себе дом поприличнее. Как раз подвернулся один из моих людей... дальнейшее я знаю. Меня интересует другое - как же вы всё-таки собрали деньги.
– Ну так я о чём? Деньги мне были нужны срочно, купцы ждать не любят. А мои собственные - в сословной казне, в рост положил. На руках - горсть серебришка да пара золотых, больше ничего. Я опять пошёл по крестьянам, прямо по домам ходил, представляете? Это я-то, благородный домин! А эти мерзавцы опять за своё: не желаем платить и всё тут. В другое время я бы, конечно... а тут такая злость меня взяла! Сорвётся ведь дело, чую. Короче, вернулся я домой, пиво пью, думаю. Так с пьяных глаз глянул
– И что же вы предприняли?
– Сервин уже знал эту историю, но хотел подробностей.
– Я ж всё-таки домин. Меня в детстве учили оружию, даром что незачем это сейчас. А мне вот пригодилось... Ну, короче, взял я этот топор, да и пошёл к одному домику, где мне денег уже пять лет как не давали - дескать, пошёл ты со своей страховкой, у нас и без тебя фасоль родится... Крестьяне меня, значит, увидали - сначала не поняли ничего. Сидят, в общем, дома, не высовываются. Смотрят, что я делать буду. Ну так, значит, подхожу я к ихнему птичнику, перехватываю топорище пониже, да с двух ударов дверь вдребезги. Потом внутрь захожу, по балкам - раз, раз, крыша трещит, птицы вопят, а эти дураки - ноги в руки, в Храм побежали жалобу писать. А я смотрю, как ихний птичник рушится, да посмеиваюсь. Потому что есть закон, по которому домин имеет право на любые действия по отношению к защищаемому им имуществу: он же страховку платит... Всё по-честному.
– Вообще-то этот закон был принят на случай стихийных бедствий, пожаров и нападения чудовищ, - заметил Сервин.
– В таких случаях домин, наравне с владельцем имущества, имеет право разрушать постройки, портить имущество и вообще делать всё что угодно. Но предполагается, что всё это он имеет право делать ради спасения ценностей и жизней людей. Например, в случае пожара или налёта химер возникает необходимость выломать дверь...
– Ага, мне чёрные жрецы потом об этом все уши прожужжали. А я им на это: мало ли, а может, мне показалось, что в том птичнике пожар начался? Я домин, с меня оплата страховки и возмещение убытков. Что не так? Они побухтели-побухтели, да и утихли. Потому как я в своём праве, а что до имущества, так ведь я же за него и плачу. Только вот крестьянин тот мне пять лет страховку не выплачивал. Так что и получил он с меня за свой птичник пару медяков. Ох, какая у него морда была! Зато на следующий день, как Храм и Совет Сословия решение объявили, все потянулись платить. Рожи злые, а денежки-то вот они, - он самодовльно похлопал по мешку с медью.
– И этот заплатил. За все пять лет. Я так считаю, это правильно. Ежели им, церрексам жмотским, мало стихийных бедствий, я им их лично устрою. Я им теперь сам буду стихийное бедствие.
Гонгур, храм Белой Богини. 244 год, 274-й день.
Лицо жреца Хингра было гладким и твёрдым на вид, как полированный рог. Тонкие бескровные губы, сжатые в узенькую полоску, говорили о надменности и осторожности, плотно прижатые к черепу уши - о коварстве. Глаза не говорили ни о чём. Казалось, жрец каким-то непостижимым способом стёр в них всякое выражение. Он просто смотрел на собеседника - спокойно, без раздражения, но и без той приветливости, которая обычно присуща служителям Добра.
– Я бы не стал беспокоить вас лично, почтеннейший, из-за столь малого дара, - Сервин показал на увесистый мешочек с золотом, доброхотное пожертвование Храму и его служителям.
– Но мне нужно было сказать вам несколько слов. Наедине.
– Я весь внимание, - жрец чуть наклонил
Они стояли на высокой террасе храма Белой Богини и смотрели на закат. Солнце, нависшее над Гонгурским хребтом, окрашивало остывающую долину в цвет кифа. Воздух пах мёдом, ленью и тоской, как это бывает в землях, расположенных вдали от моря.
Далеко внизу виднелась белая лента дороги, по которой двигались разноцветные пятнышки - то были всадники на единорогах. Иногда появлялась повозка или крытый экипаж.
Сервин подумал о том, как мудро расположен храм: высоко на горе, но в то же время вблизи торгового тракта. Не нависая угрожающе над дорогой, он притягивал взоры, одновременно близкий и далёкий. Храм не вымогал внимания проезжающих мимо - он милостиво разрешал оказать честь богам и доставить радость себе. Многие сворачивали на неширокую тропинку, ведущую ко внешним вратам - хотя бы для того, чтобы почитать изречения Аристокла на стелах, бросить несколько монет в храмовый сосуд, и задуматься о совершённых ими добрых делах.
В отличие от чёрных храмов Справедливости, получавших плату за участие в судебных разбирательствах, белые храмы жили за счёт доброхотных даяний: согласно учению мудрецов, служение Добру предполагает бескорыстие.
– Я хочу дать несколько советов, - собрался с мыслями Сервин.
– Как вы знаете, - он выделил голосом последнее слово, - хороший совет, данный вовремя, может стоить очень дорого.
– Совет купца дороже золота, - вежливо улыбнулся Хингр. Улыбка у него была приятная, но Сервину она чем-то не понравилась. Так улыбаются люди, заранее уверенные в своём превосходстве над собеседником.
– Буду краток, - приступил Сервин.
– В последние годы вы, Хингр, как проповедник, получили большую известность. Да, известность...
– Совершенно незаслуженную, - ввернул жрец.
– Вполне заслуженную, - голос купца помимо его воли прозвучал саркастически, - ваши проповеди против наук и исследования природы воистину замечательны. Однако, я купец. И я хорошо знаю, что даже самый лучший товар продаётся только тогда, когда на него есть спрос. Это относится и к идеям. Люди охотнее слушают то, что хотят услышать...
Улыбка сошла с лица жреца. Тонкие губы вновь сжались в упрямую полоску.
– Я не берусь судить, в каких тайниках сердца вы читаете, столь удачно произнося свои речи и каждый раз попадая в цель, - Сервин сделал паузу после сложно закрученной фразы.
– Однако, так сложилось, что я могу вам сообщить кое-что о том, к чему потянутся сердца завтра.
– Вы знаете будущее?
– жрец повёл плечами, просторный белый плащ колыхнулся, на мгновение разбудив дремлющий воздух.
– Мы, купцы, должны уметь предвидеть спрос на новый товар, - Сервин сделал неопределённый жест, - и вовремя сделать запасы... Я хочу рассказать вам, запасы каких слов вам потребуются в скором будущем. Вы вольны распорядиться этим знанием как угодно. Но лучше всё же им воспользоваться, да.
Жрец нахмурился.
– Что значит - "лучше"?
– Лучше для всех, и для вас прежде всего, - Сервин стал говорить чуть быстрее и несколько суше.
– Вы получили известность благодаря проповедям об исследовании природы. Точнее, о вреде таких исследований. Скажем честно: на эти речи был спрос, причём не только у ваших постоянных слушателей... Но сейчас ситуация меняется, да, меняется. Очень, очень скоро самой распространённой темой проповедей станет нечто иное.
– И что же?
– Хингр почти не пытался скрыть недоверия.