Разорванное небо-2. Охота на «Пустельгу»
Шрифт:
Тесть прикрыл глаза и медленно допил кофе, наверное, наслаждаясь каждым глотком напитка. Отставил в сторону пустую чашку и сказал:
– Хорошо. Предлагаю компромисс. Мы погоняем двигатель на земле. Если температура превысит норму, то мы останемся. Если же нет, вылетаем.
***
Двигатель ревел на полных оборотах пятнадцать минут. Тормоза едва удерживали самолет, содрогающийся от собственной мощи. Бензин в баках таял на глазах. Увы, проклятая стрелка указателя температуры прилипла к зеленому сектору и не сдвинулась ни на миллиметр. Придется лететь. Скрепя сердце, под насмешливым, полным торжества
Почти стемнело, и в небе загорелись звезды. Там, где заканчивалась россыпь городских огней, черные пятна лесов едва просматривались на серо-синей в сумерках равнине. Я включил подсветку приборов и чертыхнулся: двигатель снова начал перегреваться. Стрелка указателя температуры цилиндров медленно, но неуклонно ползла к красному сектору.
Наверное, надо было возвращаться, но я упорно летел вперед, глядя, куда можно приткнуться на вынужденную посадку. Пусть мой упрямый тесть убедится в моей правоте на собственной шкуре! И когда яркие искорки Вульфборо и темный провал озера Уэнтворт остались позади, двигатель сдал. События с невероятной быстротой помчались одно за другим.
Самолет ощутимо встряхнуло. Прямо впереди меня раздался громкий удар. Прежде, чем я успел перекрыть топливный кран, из-под капота вырвались светлые языки пламени. Ровный гул мотора превратился в скрежет и лязг, будто двигатель пережевывал сам себя. Наконец лопасти винта резко, с отвратительным хрустом, остановились. Наступила тишина – только крылья с шелестом рассекали воздух.
Наверное, мне стоило бы наброситься на тестя с упреками. Высказать ему все, что думаю о его упрямстве и безрассудстве. Устроить истерику, кричать, наброситься с кулаками, трясти за воротник так, чтобы его затылок бился о подголовник. Все это мне очень хотелось сделать. Но у меня не было времени.
Я бросил машину в скольжение и сбил пламя. Теперь из-под капота струились полосы белесого дыма. Отыскал глазами в непроглядном лесу светлое пятно проплешины и толкнул штурвал вперед. Машина помчалась к земле.
Сейчас, когда генератор больше не давал ток, я оценил ручной выпуск закрылков – простую и надежную механическую систему. Я потянул ручку, и стрелка указателя скорости поползла к нулю. Внизу блеснули рельсы железной дороги.
Светлое пятно быстро росло. Я взял штурвал на себя. Самолет перемахнул лес и с грохотом, покачиваясь и разбрасывая в стороны свежий снег, помчался «на брюхе» прямо к лежащему поперек поляны дереву. Сделать я уже ничего не мог. Никак.
Машина врезалась правым крылом в ствол. Пронзительно заскрежетал алюминий. Меня швырнуло вперед. Хрипло вскрикнул тесть. Самолет встал на нос и медленно, как во сне, завалился обратно.
Меня уберегла от травм привычка истребителя застегивать ремни так, что едва можно пошевелиться. Тестю, похоже, досталось сильнее: он уткнулся лицом в приборную доску. На пол стекала струйка крови.
Я отстегнул ремни и попытался открыть единственную входную дверь, но она поддалась лишь на сантиметр. Заклинило. А по капоту мотора уже плясали языки пламени.
Перед глазами возникло почерневшее лицо Мэри, я отчетливо увидел ее ясный, печальный облик и расплывшуюся тушь вокруг заплаканных глаз. Нет, вряд ли она проронит хотя бы слезинку. Я представил, как она идет за гробом, и длинное черное платье колышется в такт ее шагам. А потом моя жена возьмет пистолет, и… Пистолет же!
Я выхватил оружие из ящика для перчаток и несколько раз нажал на спуск. Пули пробили в стекле аккуратные отверстия, от них паутиной расходились трещины. Ногами я высадил триплекс, вытолкал тестя наружу и вывалился сам.
Огонь почти охватил кабину, и я, ощущая спиной жар, потащил тестя прочь от рождественского фейерверка стоимостью двести тысяч долларов. Вдруг полковник дернулся, открыл безумные от боли глаза и хрипло простонал:
– Полегче, приятель! У меня, кажется, нога сломана.
Ничего. Пусть потерпит. Надеюсь, он получил хороший урок: в следующий раз будет слушаться профессионалов.
Только в голливудских фильмах-катастрофах спасатели отдают пострадавшему последнюю рубашку. На самом деле сначала нужно заботиться о себе. Не зря при разгерметизации салона пилот сначала надевает кислородную маску сам и лишь потом думает о пассажирах. Поэтому теплая куртка осталась на мне.
Даже многотонные авиалайнеры сгорают до конца всего за несколько минут. «Команч» быстро превратился в груду почерневших обломков, которые печально дымились на краю его последнего аэродрома.
– Где сотовый? – спросил я и пояснил: – Аварийный маяк, похоже, превратился в пепел.
– В бардачке… Зато у тебя есть пистолет.
– И три патрона, – мрачно пошутил я. – Один врагу. Второй – мне. Третий – вам.
Мороз понемногу крепчал, на черном небе ярко сверкали звезды и сияла почти полная луна – потепление нам не светит. В любом случае, если мы не выйдем на дорогу, то замерзнем насмерть. Вот она, судьба-злодейка: в самой технологически развитой стране мира мы умудрились застрять где-то в безлюдной пустыне между штатами Мэн и Нью-Хэмпшир! Причем без шансов на помощь – свой сотовый телефон я, разгильдяй, в который раз забыл дома.
Куда идти? Где ближайшее шоссе? Я вспомнил, что перед посадкой я видел железную дорогу. Не обращая внимания на стоны и проклятия тестя, я потащил его к спасительным рельсам. К моему счастью, он вновь потерял сознание, избавив меня от предположений о конце моей карьеры.
У противоположного края поляны, на самой опушке, мелькнула длинная серая тень. В лунном свете блеснули желтые глаза. К нам, похоже, пожаловал волк. Странно, обычно они бегут от огня и запаха дыма прочь, а этот, наоборот, пришел к пахнущему сгоревшим бензином костерку. Что привело его сюда? Голод? Желание полакомиться свежим мясом? Тогда нам крышка. Я не умею бегать со скоростью тридцать миль в час.
Зверь, припадая к снегу, приближался. Я вскочил во весь рост, закричал и замахал руками, надеясь отогнать врага. Бесполезно: мое хриплое карканье вряд ли способно напугать даже бурундука.
Вдруг волк словно засверкал тысячами маленьких блесток: заледеневшая шерсть встала дыбом. До меня донесся низкий рык. Еще секунда, зверь прыгнет и вцепится мне в горло.
Я выхватил пистолет и торопливо нажал на спуск. Пуля выбила фонтанчик снега у головы с высоко поднятыми вверх треугольными ушами. Я промахнулся, но вспышка и треск выстрела заставили навязчивого хищника отступить: он тенью метнулся в лесную чащу. Что, не нравится?