Разожженный
Шрифт:
Амун-Ра перебил ее мысли.
– Чем же дерево или животное заслужили смерть ради продления другой жизни?
– Можно попросить добровольцев.
– Нет, - ответил он, поджав губы, и она понимала, что дальше он спор вести не будет.
Исида вскинула руки и зарычала:
– У тебя закрыт разум.
– Зато твой разум слишком открыт. Твое предложение – оскорбление наших сил.
– Амун-Ра прав, Исида, - вмешался знакомый голос.
Замерев, Исида отвернулась от вошедшего.
– Это личный разговор, Осирис.
– Простите,
Исида скрестила руки и нахмурилась, посмотрев на Осириса. Выражение его лица, говорящее, что он умнее нее, будто старший брат, выражающее сочувствие, стало последней каплей. Она уже хотела ударить его, но Амун-Ра поднял руку.
– Благодарю за своевременное вмешательство, Осирис. Он прав, сейчас нам нужно думать о другом. Боюсь, это мое окончательное решение, Исида. Говорю сразу, дальнейшие уговоры ничего не изменят. А теперь простите, но мне нужно проверить приготовления к пиру.
Амун-Ра покинул комнату, и весь запал в Исиде остыл, оставив ее с разбитым сердцем наедине с Осирисом.
– Мне ужасно жаль, - сказал он.
Она вздохнула.
– Ты даже не знаешь, в чем дело.
– Мне жаль, что тебя многое тревожит. Но он все-таки прав. Законы ввели не просто так.
– Я не хочу говорить с тобой о законах.
– Плохо.
Исида испугалась его тона. Осирис всегда был с ней вежливым и терпеливым. Он провел рукой по темным волосам.
– Слушай, я понимаю привязанность, даже… такую сильную, но мы должны держать себя в руках. Должны сдерживаться. Соблюдать правила Амун-Ра не так и плохо.
– Но если мы способны на большее? – возмутилась она.
– Что? О чем ты?
– Если законы сковывают нас, то, нарушив их, мы можем стать свободными, - ответила Исида.
– Это не имеет смысла.
– Я о том, что возможно то, что ослабляет нас, заставляет чувствовать себя… уязвимыми, - Осирис вскинул бровь, - на самом деле может сделать нас сильнее, чем мы можем себе представить, - закончила она.
Он вздохнул.
– Исида… - начал он, но она прервала его взмахом руки.
Глядя ему в глаза, она спросила:
– А если есть способ исполнить наши мечты? Получить желаемое, приняв то, что внешне кажется неподобающим?
Она шагнула вперед, ветви деревьев в атриуме бросали на ее лице серо-голубые тени. Осирис нервно отпрянул. Исида продолжила, пытаясь объяснить так, чтобы Осирис понял.
– Зачем довольствоваться простым урожаем, если можно создать больше?
Осирис прекрасно понимал, что Исида говорит уже не о спасении своей смертной. Не только об этом. Не помогало и то, что она повторяла слова тихого голоса в его голове, который он старался игнорировать. Он не мог даже обдумывать ее слова. Это все испортит. Холодный страх проник в его вены.
Он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Это ее разозлило. Она недовольно продолжила:
– Если бы появился шанс достичь
По комнате эхом разнеслись хлопки.
– Надо же. Я всем сердцем поддерживаю тебя, Исида.
Осирис нахмурился при виде вошедшего.
– Сетх. У нас личный разговор.
– Как иронично, что ты так сказал, Осирис, - раздражение Исиды превратилось в гнев. – Не важно. Я вижу, что ты думаешь только о своих делах. Разговор закончен.
Исида обошла Осириса, приросшего к месту, и его спина напряглась, когда он услышал, как Сетх предлагает проводить Исиду на пир. Он сам хотел сопроводить ее, чтобы между ними воцарился мир. И он надеялся искупить так свое поведение. На самом деле, он мог думать только о ней, когда ушел. Возвращение домой было отговоркой. Осирис хотел исправить то, что было между ними, и теперь на пути встал Сетх.
Исида согласилась сесть рядом с Сетхом во время пира, а Осирис, сжав кулаки, следовал за ними, не отводя взгляда от сияющих крыльев Исиды, лишь иногда поглядывая на руку Сетха, обвившую ее талию.
За ужином его настроение не улучшилось. Сетх сел почти во главе стола, там всегда сидел Осирис. А потом он как-то уговорил Исиду сесть с одной стороны от него, а Нефтиду – с другой. Осирис замечал взгляды Сетха на Исиду, когда она отвлекалась на что-то. Могло ли быть так, что Сетх заинтересован ею?
Осирис не мог отогнать эту мысль. Сетх никогда не воспринимал правила серьезно. Исида была одинокой. Она хотела, чтобы ее кто-то полюбил, предложил нечто большее, чем дружбу. Нельзя было отрицать, что Исида красивее всех, кого он видел. Конечно, ее замечал не только Осирис.
Никто из них, даже Исида, никогда не воспринимали Сетха всерьез. Он всегда отставал, пытался поспеть за другими богами. Осирис потирал подбородок, разглядывая Сетха. Парень немного возмужал, но все еще выглядел угловатым. Сетх всегда был диким, злым. Он плохо обходился со смертными, требовал их поклонения. Осирис не хотел этого для Исиды. Она заслуживала кого-то лучшего, чем Сетх.
Когда Сетх предложил Исиде ягоду и сам вложил ее в губы богини, Осирис не сдержал дрожь в руках. Он пытался говорить о чем-то другом, чтобы отвлечься от сцены, происходящей на его глазах. Но его отчеты о растениях, посевах и чудесах природы не могли отвлечь его от заигрываний Сетха. Почему никто не замечал его поведение? Он всегда был таким?
Сетх даже начал очаровывать Нефтиду. У него не было стыда. Он хвалился своими недавними подвигами, и каждое достижение казалось выдуманным, а все слушали его. Как они могли верить, что Сетх спас от пожара целую деревню? Сетх никогда не поднимал и пальца, чтобы кому-то помочь, особенно, смертным. Даже Осирис не удержался и потрясенно слушал, поражаясь наглости Сетха, рассказывавшего о возвращении украденных младенцев родителям, помощи павшим духом подростком и спасении гнезда птенцов от голодной змеи.