Разрешение на проезд в спальном вагоне
Шрифт:
Бирюков протянул Юрию Алексеевичу тонкую кожаную папку.
— Он сам просил, чтоб именно я?..
— Сам, не сам, — проворчал Василий Пименович. — Какое это имеет значение? Намекнул, конечно. Большие вы мастера по части намеков. Ты читай, читай! Веселая, я тебе скажу, история.
Пока Леденев читал, Василий Пименович поднялся из-за стола, подошел к окну, отодвинул штору и смотрел вниз, на большую площадь, по которой потоками шли автомобили, площадь обтекали люди, а на них с грустной улыбкой смотрел высокий человек в бронзовой длинной шинели, один из благороднейших людей века.
— История скорее печальная, — сказал, закрывая папку, Юрий Алексеевич. — Когда ехать?
— Сегодня ночью. В приемной получишь у моего парня, я его специально задержал, проездные документы и прочее, билет уже заказан. Вылететь надо ночным рейсом.
— Хорошо, — сказал Леденев. — Заеду только домой, соберу вещички.
— Вере Васильевне от меня поклон. Небось, за грибами собирались?
— Собирались.
— Ты б меня когда-нибудь прихватил.
— Это можно.
— Я почему тебя ночью отправляю? Завтра ведь суббота. Пока летишь, то да се, и в Трубеже с Москвой во времени разница, словом, будешь в семь утра по местному времени. Корда тебя встретит. Отдохнешь с дороги, поговоришь с товарищами… На месте все не так видится, как из Москвы. Осмотришься — и на пляж. И будешь нести службу на пляже в плавках, не забудь прихватить их с собой. Там и начнешь присматриваться… Вот тебе и воскресный отдых. Говорят, красивое озеро это Высоцкое. Позагораешь заодно… И пусть после этого попробуют упрекнуть меня, что я не забочусь о здоровье своих работников!
Бирюков встал. Улыбка исчезла с его лица, он протянул Леденеву руку.
— Поезжай. В том краю нам совсем ни к чему такие неожиданности. Впрочем, они везде, эти неожиданности не нужны. В общем, иди. Там мой парень тебя заждался. Рыбалка у него, видите ли, срывается… Понавыдумывали себе разные хобби на мою седую голову!..
Самолет улетал ночью. В аэропорт Леденев приехал рано, ему не хотелось допоздна задерживать водителя служебной машины, и Юрий Алексеевич часа два сидел с книгой в кресле зала ожидания, среди улетающих в разные концы страны отпускников, — их можно было узнать по ящикам и сеткам с фруктами, скучающих командированных с портфелями, многоголосого гомона пассажиров, равнодушных объявлений о начале посадки и регистрации билетов и рыкающих раскатов выруливающих на старт лайнеров, их сердитые голоса доносились из-за стеклянной стены аэропорта.
Книга в руках Юрия Алексеевича была интересной, жена достала где-то для их домашней библиотеки сборник детективов Жоржа Сименона, а писатель этот Леденеву нравился тем, что не увлекался исключительно разгадкой преступления, как это делала, например, Агата Кристи, большая мастерица сплетать замысловатое детективное кружево. Сименона больше интересовал вопрос не «как» было совершено преступление, а «почему» оно совершилось, какие силы заставили человека преступить и каковы психологические предпосылки преступления.
Последнее всегда занимало Юрия Алексеевича. Он постоянно следил за работами юристов-теоретиков в этой области, были у Леденева и свои соображения на этот счет, но дальше выступлений на занятиях в системе профессиональной переподготовки, на курсах и совещаниях он не пошел, времени не хватало, на его работе совмещать практику с серьезными научными исследованиями трудно, тут прямая альтернатива: «или — или».
Объявили регистрацию билетов на Трубеж.
Леденев спрятал Сименона в объемистый портфель, с которым ездил в командировки, и, не торопясь, пошел к стойке.
В самолет посадили всех быстро, без случающихся порой досадных аэрофлотовских неожиданностей. Место у Юрия Алексеевича было у окна, но вид ночной Москвы его не волновал теперь больше, он вдоволь на этот вид насмотрелся, прилетая и улетая по своим особо важным делам, которыми занимался уже ряд лет, и Леденев вернулся к Сименону, спать в самолете он мог, лишь изрядно утомившись.
Его сосед, молчаливый мужчина неопределенного возраста, скользнул глазами по обложке и с интересом глянул на Леденева.
— Сумели достать? — спросил он. — Я вот не смог… Одна надежда — на трубежских книготорговцев. Может быть, и оставят.
— Вы из Трубежа? — спросил Леденев.
Он никогда не избегал дорожных знакомств. Порою такой вот попутчик даст тебе довольно много для первоначальной ориентировки в незнакомом городе.
— Да, — ответил сосед. — Из Трубежа…
Леденев ждал, что попутчик разговорится, но тот откинул вдруг спинку кресла, зашаркал ногами, устраивая их поудобнее, что, впрочем, человеку среднего роста в самолетах Аэрофлота никогда еще не удавалось сделать, повернул голову набок и закрыл глаза.
Юрий Алексеевич улыбнулся и развернул книгу.
Читал он еще час с небольшим, потом попытался улечься в кресло, беспокойно дремал, порой забывался, и возвращение к действительности обрамлялось неприятным, тягостным чувством.
Самолет начал снижаться, и Леденев снова включился в размеренный, неброский образ жизни комиссара Мегрэ.
Сосед спал и после того, как перестали реветь турбины, Юрию Алексеевичу пришлось даже тронуть его за плечо, и тогда тот принялся снимать с полки пакеты и авоську с апельсинами.
Выходил Юрий Алексеевич одним из первых, о вещах ему тревожиться необходимости не было, да и ни о чем другом, кроме, разумеется, самого дела, беспокоиться не приходилось, ведь у самого трапа его ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, начальник трубежского горотдела, старый сослуживец, Алексей Николаевич Корда.
Подозрительная находка
— Ты разве не знаком с обстоятельствами этого «несчастного случая»? Я отослал подробное изложение сути дела Бирюкову.