Разрешенная фантастика – 1
Шрифт:
Марек чертыхнулся. Кнут прищурился – похоже, напарник-то поплавал в своё удовольствие, порезвился в… Где? Ладно – позже. А сейчас:
– Скажи, Ипполит, нам уже можно… Подниматься и выходить на поверхность?
– К сожалению, ещё нет. Солнце зайдёт за горизонт лишь через три часа. Тогда мы и откупорим… Шлюзы. Как раз проснётся Моисей, и, если захотите, отведёт вас наверх. Только наверху будет ночь.
Кнут кивнул. Он помнил, что сутки на планете длятся девять дней, соответственно день – почти пять. Ладно, три часа (шесть
– Спасибо, Ипполит. – Кнут знал, что лучше поблагодарить лишний раз, чем показаться невежей, – И ещё раз спасибо всему вашему народу. За наше… оставление в своём теле и… мозге.
Ящер вежливо кивнул, так, что почерневшая от времени голова почти коснулась пола. Глаза… Смотрели с хитрецой.
Когда Ипполит, убедившись, что им ничего не надо, удалился, они поспешили хоть как-то исправить вопиющую невостребованность запасов. Зря, что ли, горбатились, перетаскивая всё вниз? Да и не тащить же обратно…
Моисей явно постарел. Глазные яблоки как-то ввалились. И складки кожи вокруг лап стали словно глубже и грубей. Неужели… Чёрт. Как же тогда выглядят они сами?..
– Здравствуй, Моисей. Как дела у твоего народа? Как ты сам?
– Спасибо, Кнут, хорошо. Хотя, конечно, устаёшь от каждого Преображения хуже, чем от дня Посвящения… – Кнут не стал уточнять, что это ещё за бедствие.
– Скажи, Моисей… Мы уже можем выйти? Наверх.
– Да, можете. Ипполит же вам уже сказал.
– Сказал. Но… Ты проводишь нас?
– Разумеется.
Если тащить вниз канистры и рюкзаки с вещами оказалось возможно, будучи подстёгиваемыми страхом и адреналином, то вытаскивание двух (третью всё же решили пока оставить внизу) на три четверти полных канистр к выходу отняло последние силы.
Но – тащили. Марек всерьёз опасался, что какой-нибудь перетрусивший идиот из экипажа мог-таки в панике попытаться взлететь, наплевав на них.
– Моисей… – Кнут уже привык к слабому свету трёх тристановских лун, – как думаешь, хоть кто-то из наших… мог спастись?
– Нет. – абориген ответил весьма категорично, – Черви-обманщики (это новое сочетание вновь придумал транслятор!) никогда не позволяют кому-либо остаться прежним. Но – и стать такими, как они, никому ещё не удалось.
– Подожди-ка… Черви… Они прилетают с выбросом вспышек на вашем солнце?! – догадка пронзила мозг Кнута раньше, чем в ситуации разобрался даже биолог.
– Да. Они… Не знаю, поймёте вы, или нет – как бы катаются на гребне волны излучения. Они словно… спортсмены. Экстремалы. Любят развлекаться и изменять всё. И всех. Но немного отстают от света. Поэтому мы и можем спастись – мерцание солнца начинается раньше их прилёта, иначе многие наши тоже… Могли бы попасться в ловушку.
Это-то Кнут мог понять. Но спросил другое:
– Ты поэтому и не сказал, что они – живые? Боялся, что мы не поверим?
– Вовсе нет. Вы же космонавты – видали сотни рас… Я не сказал потому, что вы бы посчитали это – предрассудками нашей Религии. Веры. То есть – выдумкой. Но мы не… поклоняемся Червям. Мы их боимся. С ними невозможно договориться.
Вот в то, что на нашем солнце живёт злобная, и попросту стремящаяся всех остальных мыслящих, кто не с ними, ну, то есть – не червь! – убрать с дороги, уничтожить, при этом унизив, и поиздевавшись вволю, ты бы точно не поверил!
Кнут почесал болевший от долгого лежания затылок. Действительно, концепция такого социального поведения оказалась непривычна… Ведь даже с мерзавцами-инсектоидами всё равно удалось договориться о торговле! Правда, уже – не ему…
– Спасибо ещё раз, Моисей. За то, что гуманное решение вашей расы дать нам… Убежище, позволило спасти хотя бы нас двоих. Позже мне хотелось бы ещё вернуться к этому разговору. Уточнить кое-что. А сейчас… Мы пойдём посмотрим – что случилось.
– К вашим услугам. Пожалуйста. – Моисей, справедливо посчитав миссию оконченной, опустился на лапы, и уполз в лаз.
А может, просто не хотел мешать.
Корабль чуждой ландшафту громадой возвышался среди дюн. На опоры уже намело приличные горки песка. Однако кое-что сразу говорило о том, что внутри нет людей – под брюхом не горел ни один прожектор, или хотя бы габаритный огонь.
Марек плюхнул канистру на песок перед трапом:
– Кнут. Мне ещё страшней, чем когда мы лезли в… Пещеры.
– Я тебя удивлю. Мне тоже. – Кнут сгрузил своё барахлишко туда же, – Но проверить придётся. Вдруг кто-нибудь выжил… И нуждается в помощи.
– Но мы же… Не полезем туда вот так – сразу?
– А почему – нет? Всё, что могло случиться – уже случилось. Прибавлю-ка я яркости.
Аккумулятор шлема Марека совсем подсел от долгого горения в пещере. Кнут подкрутил регулятор своего прожектора. Сразу стало лучше видно открытый настежь грузовой люк. Из брюха трюма выглядывала носовая часть вездехода – быть может, в последний момент кто-то пытался домчаться до пещер?..
Но в вездеходе никого не оказалось. Впрочем, как и на всём челноке. Кнут с Мареком облазали все закоулки, убив на это не менее часа, но не нашли никого из экипажа.
Попытки отыскать следы на всё время перемещаемом потоками ветра по поверхности планеты, песка, провалились. Впрочем… Кнут невольно чертыхнулся.
От входного люка тянулось нечто вроде борозды – словно протащили что-то тяжёлое, как трактор, но размещённое в объёме обычного мешка. Они не придумали ничего лучше, как пойти по следу. В ста шагах от трапа след обрывался. У его окончания глубоко в песок врос… Камень. Белый. Размером как… Как обычный мешок с картошкой.