Разрозненные страницы
Шрифт:
Я получил надежду. Потом я получил наслаждение. Я увидал, а ведь этого почти не бывает, человека, который сам понял себя, который может показать зрителю, что зритель тоже может стать человеком стремления. Вот только таким. Вы «дали человеку имя» (Зощенко) — это выше многих орденов. Вы позволили мне вернуться если не к молодости, то к какой-то ясности, потому что Вы — человек искусства — нашли самое себя.
Я целую Ваше зеленое имя, я никогда не забывал его, а теперь оно вернулось ко мне так, как сейчас старательно пробивается к нам весна.
Уверен, пока фильм не собрал Вас воедино, люди недостаточно понимали, что это за такое явление —
Редко человек достигает понимания своего характера. Поверьте старому человеку, я вспоминал Санчо Пансу, Дон Кихота и прекрасные образы комедии дель арте.
Добраться до понимания самого себя — это то, что делает для человека праздник. Оказывается, что он тоже существует. Надо быть самим собой, и ты становишься прекрасным — будто человека только что обучили новому языку или по крайней мере научили читать на своем. Человек в искусстве старается прежде всего найти самого себя. Может быть, найденный искусством истинный человек поможет нам ощутить строение мира.
Вы сделали еще бесконечно большее — создали характер в кино, нас там давит отсутствие глубины характеров. Порвать экран и вылезти живым человеком — это бесконечно трудно.
Я решаюсь Вам сказать то, что не я должен говорить, а время: Вы — РИНА ЗЕЛЕНАЯ, Вы — великая актриса.
И в случайном для меня доме, в случайном поселке, сидя перед экраном, мы с дочерью ожили и вдруг оказались здоровее, веселее…
Я хочу выразить свою радость (и потому пишу сразу и, наверное, не очень понятно) — радость от появления художественного образа, появления того, что может (и только это может) вытащить человека из непонятнейшей каши жизни на веселую тропу самопонимания. За таким пониманием птицы летят на те места, где родители их вили когда-то гнезда. Я не имею Вашей четкости в искусстве, точного знания, куда надо лететь, но я Вам благодарен за высочайший гений, случайный (для меня) гений самопонимания.
Я старый мужчина. И вот я увидел за стеклом, отделяющим меня от весны, мир, в котором я пережил минуты четкости. Простите меня за то, что я сейчас написал, в старости остается бормотание.
Виктор Борисович Шкловский,
тот самый, который когда-нибудь, если ему отпустит время (и если я, как мальчик, начну учиться и научусь прямому самоощущению), напишет еще о Вас книжку, хотя бы тоненькую, и решится подписать ее
Виктор Шкловский.
Ну, вот…
Теперь хотелось бы закончить книгу как-то эффектно, кратко, даже лапидарно. Так спартанка, например, провожая сына в бой, говорила: «Со щитом или на щите!», а передавая кухарке курицу, изрекала: «Пережаришь — вздую!»
Сейчас, в последние годы, заканчивая на собрании какое-то заявление или сообщение, принято говорить: «У меня — всё», как бы отрубая топором конец речи. И я бы так сказала, но ведь мне еще обязательно надо сказать спасибо тебе, дорогой мой читатель, за то, что ты все понял, во всем разобрался и прочел до конца.
Разумеется, многое остается «за кадром». Уж не такой-то я простак, чтобы все о себе так и выложить как на ладони. Сейчас модно говорить правду — ну уж от меня, читатель, ты этого
А напоследок я скажу.
Мне очень грустно, но, так или иначе, мы должны расстаться, и я хочу оставить тебе свой автограф:
Иллюстрации