Разрубленное небо
Шрифт:
Он оглянулся по сторонам. Единственные близкие ему в этом мире люди тоже ожидали окончания его разговора с сиккэном. В руке Омицу горел пучок травы. Как он и велел. Артем не сомневался, что мать его будущего ребенка подожжет костер, если что… А вот дальше? Помчится ли она к лесу или решит принять свою участь, оставшись на этом плато? Ни в чем нельзя быть уверенным…
— Я решил, — сказал сиккэн и по его голосу Артем не смог угадать, каков будет приговор. — Слушай меня, Ямомото-сан. Ты сейчас отправишься в Осака. Все, кто с тобой, тоже должны будут покинуть Ямато…
«Это понятно, — подумал Артем, чувствуя, как ослабевает до предела сжатая в нем пружина, — ему не нужны свидетели его подлости,
— Поедешь под охраной моих самураев. В Осака будешь жить в доме, какой тебе укажут. Ни шагу из дома. Когда к тебе приедут с бумагой от меня, ты и твои люди немедленно покинут Ямато. Все, — сиккэн проворно поднялся на ноги. — Ну, а доспехи, — он широко улыбнулся, — я заберу прямо сейчас…
Эпилог
Под ногами мерно покачивалась палуба. Море было не синим, каким бывает в сказках и на рисунках детей, не лазурным, как в стихотворениях, оно было серым, все в рубцах неспокойных волн. Небо, как ширмой-китё, было затянуто серыми осенними тучами. Вполне органичным дополнением этого пейзажа стал закапавший мелкий дождь.
Артем стоял на носу и смотрел на волны. Они сейчас плыли вдоль берега Хонсю, и им еще долго предстояло плыть вдоль него, пока не выйдут из Внутреннего моря в море открытое. Берег острова Хонсю, находившийся справа по борту, хоть они и недалеко отошли от него, выглядел сейчас как смазанная, затянутая серой пеленой полоса. Вот так… страна Ямато превратилась для него в серую полосу справа по борту — та страна, в которую он угодил не по своей воле, в которой провел полгода и за эти полгода сумел подняться из бесправного гайдзина до одного из вершителей судеб империи, которую успел полюбить. Но еще больше, чем страну, он успел полюбить некоторых людей этой страны. И эти люди были сейчас с ним. Увы, не все, кое-кто ныне находился в другом, хотелось верить, лучшем мире…
Их посадили на борт торгового, разумеется, китайского корабля, везущего в Поднебесную сырую медь. Насчет того, что он будет делать на китайском берегу, Артем имел довольно четкий план, который, правда, несколько расходился с представлениями сиккэна о том, что полагается делать Белому Дракону. Ну да и пусть его…
Они провели в Осака две недели. Главным образом, зализывали раны. Дом, который им выделили для проживания, находился в пяти минутах ходьбы от берега Внутреннего моря, но ни на столь полезные для здоровья прогулки у воды, ни на познавательного толка прогулки по городу никто из них так и не выбрался — приказ сиккэна исполнялся неукоснительно, из дома никого не выпускали ни на шаг. Да особо и не тянуло никуда. Все их силы остались там — на мосту через ущелье Бомо. В первую очередь силы душевные. Они бы, может быть, еще больше упали духом за эти две недели, если бы не Садато.
Старый самурай буквально на следующий день после приезда в Осака развил бурную деятельность, и это несмотря на его многочисленные раны, среди них, правда, не было уж совсем тяжелых, несовместимых с двигательной активностью, но две раны были довольно серьезные, по поводу которых вроде бы следовало побеспокоиться. Однако Садато, не слушая никаких возражений, заставлял всех, и даже грозного Белого Дракона, обливаться водой, упражняться с мечом и луком, заниматься каллиграфией, читать вслух раздобытую им в доме книгу «Гэндзи моногатари». А еще он командовал выделенными им слугами, ругался со стерегущими их самураями и сам, своими собственными руками починил крыльцо.
Раны залечивали все, кроме Омицу, — заматывали тряпицами, смачивали травяными настоями, которые готовила Омицу, смазывали мазями и эликсирами. За травами и мазями в город отправляли слуг.
У Артема нарывала рана на ноге, оставленная наконечником
У Хидейоши битва оставила на лице шрам — ото лба через бровь и на щеку. Шутку про то, что шрамы украшают мужчину, Артем говорить не стал — не поймет.
Но все их раны были ничто по сравнению с тем и как досталось дзёнину Абуэ. Удивительно, как он вообще выжил. От одной только потери крови мог умереть. Но не умер и продолжал цепляться за жизнь. Над ним колдовала со своими травами и отварами Омицу, которая на вопрос: «Он выкарабкается?», пожимала плечами.
Как ни странно, сиккэн нисколько не заинтересовался человеком в черных одеждах, оказавшимся среди людей Белого Дракона. Или не признал в нем яма-буси, или признал, но даже предположить не мог, что этот яма-буси — тот самый, который должен был служить ему, сиккэну. Или все, кто так или иначе был связан с историей вокруг Годайго и Белого Дракона, уже были мысленно занесены сиккэном в отработанный материал и перестали быть ему хоть в малой степени интересны? Кто его знает, этого сиккэна? Ну, не тронул человека, и ладно…
Буквально на следующий день после прибытия в Осака Артем, приглядевшись к слугам, выбрал из них самого плутоватого, отозвал в сторонку и дал поручение — несложное, но чертовски выгодное для исполнителя. Последнему всего лишь и надо было, что направиться в ближайший игорный дом и передать его хозяину записку. За эту сущую малость он получит от Белого Дракона две медных монеты, а потом, когда Дракону придется покидать сей гостеприимный дом — еще и серебряную монету. Слуга с плутоватым лицом отнес записку, получил свои монеты, а Артему теперь осталось только ждать.
Через две недели прибыл порученец сиккэна. Честно говоря, Артем был уверен, что по случаю столь важного мероприятия, как отправка посольства в далекую страну, прибудет сам сиккэн, но — нет, видимо, у Ясутоки по случаю победы над мятежниками дел было по горло. Насчет победы Артем все узнал у посланца сиккэна, молодого розовощекого самурая, судя по породистому лицу и безукоризненным манерам, явно хороших аристократических кровей. Победа над оставшимися без вожаков мятежниками была полной, легкой и быстрой. Ну, надо думать, нетрудно добить обезглавленное тело. Годайго держат в заточении в императорском городке, сообщил посланец сиккэна, его участь должны решить император и сиккэн, но пока не решили, подобные решения нельзя принимать сгоряча, надо, чтобы прошло какое-то время и чувства остыли.
Посланец сиккэна вручил Артему дорожную коробку для бумаг, в которой находились все необходимые послу документы… Посол! Только когда это слово произнес порученец сиккэна, Артем в полной мере осознал, что он теперь действительно посол. Посол Хризантемной империи, страны Ямато и восходящего солнца, представитель тэнно Сидзё в других странах и империях. Вот такой вот очередной вираж судьбы… Главная бумага, в которой было прописано, кто такой нынче есть даймё Ямомото и каковы его полномочия, император заверил личной подписью и печатью. Все как положено…