Разрубленное небо
Шрифт:
Справа Садато теснил супротивника к настилу, тот пятился, ощупывая позади себя опору, и отбивался их последних сил.
Твою мать! Слева самурай Идзуги Накатоми управился с алебардщиком, но пропустил удар в бок. И эта рана, и рана в бедре давали о себе знать, самурай, рубясь с новым противником, двигался заметно медленнее и вот опять пропустил колющий выпад в плечо, покачнулся, каким-то чудом удержал равновесие, подставил меч под удар катаной наотмашь, отразил его, устоял, отразил выпад слева, пригнулся под падающей сверху сталью, и тут его нога соскользнула с балки. Падая, он рефлекторно выпустил меч и, чтобы удержаться, сделал
Противник занес катану над головой, ему оставалось только опустить ее, рубануть по рукам не способного увернуться врага…
Артем уже летел вперед, уже перескочил со своей поперечной балки на несущую. Не думая, что творит безумие, прыгнул головой вперед, вытянув руки. Так поступают защитники в регби, когда мимо несется чужой игрок, прижав к груди «регбийную дыню», — они прыгают, обхватывают нападающего за пояс и валят на траву. То же самое сделал и Артем, только валил он не на траву, а на узкую жердину, под которой было сто метров пустоты.
Их головы и лица на миг — так уж сошлось! — оказались рядом, и за кольчужной маской Артем увидел расширенные от ужаса глаза противника — наверное, когда на тебя дикой кошкой прыгает большой белый человек, да не просто человек, а сам Белый Дракон, чей образ овеян леденящими кровь легендами, такое может пробрать до последней жилочки.
Артем сшиб самурая, повалил спиной на балку. И тут же почувствовал, что теряет опору…
Опора под ногами и пустота — это вообще-то стихия воздушного гимнаста, это его поляна. Не будь он воздушным гимнастом, не сумел бы, исключительно по наитию выбросив руку, ухватиться ею за балку. А так — сумел. Правой рукой, с запястья которой на кожаном шнуре свешивался веер-оги, он обхватил брус. Удержался. Вскинул вторую руку, обхватил балку и ею.
Так твою! Противник оказался тоже не из самых неловких, мертвой хваткой вцепился в опоясывающую Артема чешую пластин и теперь висел на нем, как кот на портьере.
Артем повернул голову, взглянул вниз. Мало что он увидел — его шлем-кабуто съехал набок (не слетел с головы только благодаря подбородочным ремням из толстого крученого шелка), глазные отверстия защитной маски сместились относительно глаз. В оставшуюся для обзора амбразуру ему удалось разглядеть бесконечно далекую реку в клочьях тумана, человеческие тела на каменных россыпях берегов и в потоке и какого-то кажущегося отсюда мелким зверя, убегавшего от воды. И на фоне этого всего удалялась, матово блестя, тонкая полоса — меч вцепившегося в него самурая, догадался Артем. Зато того, кто на нем повис, гимнаст не видел.
Артем старался не думать, что будет, если этот «кот на портьере», держась за него одной рукой, второй достанет короткий меч-вакидзаси. Оставалось надеяться, что это ему не удастся. И уж точно лучше не думать, что можно получить сверху. Потому что думай не думай, а от него ничего не зависело. А сверху между тем доносились вопли и крики, звон бьющейся друг о друга стали, шелест прошивающих воздух стрел, проскрипела под чьими-то шагами древесина, рядом с коротким вскриком, содрогнув балку, пролетело вниз чье-то тело.
Уж на что не мог пожаловаться гимнаст, так это на силу своих рук, но держать двойной вес да еще вкупе с весом доспехов и ему было нелегко, долго так не протянуть…
Ах ты сволочь самурайская! Артем почувствовал, что его «сиамский брат» отпустил одну руку. Тут не надо быть Бойлем-Мориоттом, чтобы дотумкать, зачем ему это понадобилось. Полез за кинжалом или тем же веером-оги, если у него таковой имеется. Они оба рухнут в пропасть, но за возможность победить самого Белого Дракона самурай, конечно, пожертвует собой не колеблясь. Только вот Белый Дракон никак не желал, чтобы его побеждали.
И Артем стал раскачиваться. Прям как в прошлой жизни. Прям как на трапеции. Вот ведь, блин, как нежданно-негаданно пришлось тряхнуть цирковой, воздушно-гимнастовой стариной!
Ага, гад, не нравится? Самурай вновь вцепился в него обеими ручонками. Испугался, сучий потрох, что сорвется, жить хочет.
И, что характерно, никто сверху не спешил на помощь Белому Дракону. Но и врагов не подпускают — за одно это поклон до земли.
Артем набирал амплитуду. Номер ему знакомый. Только руки сжимали не перекладину трапеции, а опорное бревно моста, и вокруг был не амфитеатр со зрителями, а совсем другая обстановочка. В амбразуре съехавшей набок защитной маски раскачивались серо-коричневые стены ущелья с зелеными пятнами деревьев и кустов, нижняя грань бревна и какие-то движущиеся смутные силуэты.
Повисший на Артеме самурай сменил тактику. Перебирая руками, он принялся карабкаться по Артему наверх. Тоже мне дерево нашел, коз-з-лина!
Артем уже почти не чувствовал рук. Все-таки, несмотря на всю цирковую закалку, предел возможностей был и у него. Еще чуть-чуть, и пальцы разожмутся…
Он продолжал раскачиваться…
Есть! Ноги достали до бревна. Но просто достать недостаточно, что толку просто достать. Надо как-то исхитриться и обхватить бревно, для начала одной ногой. Артем зашел на следующий мах. На середине разгона он повернул тело боком, высвободил правую ногу и выбросил ее наверх, крюком выворачивая носок ноги, обутой в цурануки. [66]
66
Обувь, обычно надеваемая с доспехом о-ёрой, своего рода ботинки из медвежьей кожи мехом наружу.
Ага! Получилось. Нога зацепилась за бревно. Есть контакт. Вторую ногу Артем забросил на бревно уже без труда. Теперь он висел параллельно балке, прижимаясь к ней, а снизу на нем продолжал висеть самурай сиккэна. От последнего надо было срочно избавляться, благо возможность теперь появилась.
За время исполнения циркового номера воздушному гимнасту не раз приходилось удерживать себя на трапеции ногами, например, когда он, летая от площадки к площадке, держал в руках партнершу по номеру.
Артем отпустил руки и ухнул вниз головой. Его освободившиеся руки оказались на уровне пояса противника. Пробежавшись руками по чужому поясу-оби, Артем нащупал ножны, выдрал из них вакидзаси и всадил его самураю между пластинами. И наконец двойного веса не стало. Самурай улетел в пропасть с собственным мечом в брюхе…
Артем выбрался на балку, которая после всех болтаний над бездной вдруг показалась ему широкой и надежной, как Бродвей. Позарез нужна была пара секунд, чтобы отдышаться, чтобы в руки вернулась какая-никакая сила. Если дадут. Поправив шлем и вернув на место защитную маску, Артем первым делом бросил взгляд в сторону неразобранной части моста.