Разрушение в школе Прескотт

Стунич С. М.

Кали, покрытая кровью, лежала на полу и стонала.

Каллум оставил ее там, взял меня за руку, направляя меня по коридору в мужской туалет. Он посадил меня на ближайшую крышку унитаза и собрал пачку бумажных полотенец, позволяя воде в старых раковинах стать горячей прежде, чем намочить их.

— Не могу поверить в то, что только что сделала, — сказала я, мой голос был окрашен мрачным удивление. Кэл приседает передо мной, натянуто улыбаясь, когда он потянулся и взял мою руку в свою, аккуратно стирая брызги от крови Кали.

— Я могу, — сказал он, голос был гравийным и

разбитым, но все равно красивым, как разбитое надгробие в солнечный день. Немного грустно, но солнце теплое, и вид подходящий. — Потому что я проходил через это. Помнишь, как я рассказывал тебе, что чуть не убил тех парней, которые сделали это со мной? — он указал на шрам на своей шее. — Ты тонешь в своей собственной боли, Бернадетт, — Каллум провел мокрым полотенцем по моему лицу, и оно стало красным от крови. Должно быть, Кали досталось еще сильнее, чем я думала. — Тебе нужно научится плавать прежде, чем ты попытаешься утопить чью-то еще голову.

Я хмуро посмотрела него, поворачивая голову, чтобы посмотреть на граффити на стенах туалетной кабинки. Там были написаны вещи, которые я никогда не осмелюсь повторить. Иногда мальчики чертовски грубые. Мне было интересно, сколько раз мое имя было нацарапано на этих стенах? Глядя сейчас, я ничего не вижу, и я где-то глубоко внутри знаю, что Хавок имеют к этому отношение.

— Что случилось с парнями, которые оставили этот шрам? — аккуратно спросила я, потому что Каллум сказал, что Вик спас его, научил его правильно мстить… но правильно — это как? Кастрировать кого-то и вырезать слово «насильник» на лице?

— Они больше никогда не смогут ходить, — сказал Кэл, едва кивнув подбородком, прежде, чем встать. — Она отняли у меня мои мечты, так что я отнял их тоже. — он снова улыбнулся, и этого вида по мне побежали мурашки.

— О том дне… — начала я, потому что мы не можем просто забыть, что чуть не занялись сексом в студии. Я точно не могу забыть, что из всех парней, я побежала к нему. Что это блять даже значит?

— Это также ничего не значит, — начал Кэл, слегка качая головой. Он поднимает голову и откидывает капюшон, обнажая свои красивые светлые волосы. — Или это многое значит. Мы не обязаны об этом говорить. Просто реши, чего ты хочешь.

Каллум отвернулся, смывая бумажные полотенца в туалет в соседней кабинке, очевидно, чтобы скрыть доказательства, а потом исчез за дверью.

Я осталась в мужском туалете, сидя на крышке туалета и закрытой кабинке до обеда.

Никто не потревожил меня, и так мне было хорошо.

* * *

В школе Прескотт нет ни одного чертового студента, который не знал бы о нашей маленькой войне с командой Картера. Я могу чувствовать, как их глаза следуют за мной, пока я иду по коридору, и невозможно не заметить, как деньги переходят из рук в руки, когда студенты делают ставки.

Надеюсь, все кто ставит против нас, знают, что не стоит ставить на что-то одно, иначе можно все потерять.

— Не на такой выпускной год я рассчитывал, — сказал Хаэль, откинувшись на ступеньках, пока Каллум попивал пэпси, его капюшон снова был накинут на блондинистые

волосы. Беседа прекратилась, как только я вошла, присаживаясь рядом с Оскаром, потому что, будем честны, знать, что он ненавидит меня, означает, что у нас самые простые отношения из всех. Мы знаем, чего хотим друг от друга, а чего — нет.

Он уставился на меня, словно я — какой-то болезненный шлак, а я изогнула свои губы в его направлении.

— Я тоже не ожидала такого выпускного года, — пошутила я, бросив на Вика косой взгляд. Он посмеялся мне, заставляя меня вздрогнуть. Как он блять смеет. После того, что он сказал мне той ночью, я должна вылить всю газировку ему на голову, а потом растоптать его яйца. — Мой вопрос в том, что мы будем с этим делать? Ванн здесь, словно ничего не случилось. Это как пощечина по нашей власти, как по Митчу и его приятелям.

Я ненадолго посмотрела на Каллума, но он не глядел на меня, и, исходя из отсутствия гнева, Вик пока не знает о Кали. Довольно удивительно, что она не настучала на меня. Скорее всего, она и станет. Это подвергнет ее новую команду слишком большим рискам. Самое дерьмовое для меня то, что я должна буду рассказать Вику.

Только…возможно не сейчас.

— Так теперь это наша власть, так? — спросил Вик, а Аарон бросил на него чертовски смертоносный взгляд.

— Отстань от нее, — прорычал он, и напряжение, и тестостерон, подскочили до опасного уровня. Наверное, мне не стоило преследовать Аарона так, как я это сделала. Это обернуло и без того беспорядочную ситуацию в грязную. — После того, как мы обращались с ней, Бернадетт заслуживает лучшего, нежели это.

— После того, как мы с ней обращались? — эхом отозвался Оскар, линзы его очков светились, когда он поднял взгляд с экрана iPad. По всей видимости, никто не упомянет о том, что я бросила в стену. — Как именно мы к ней относились, Аарон?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал Аарон, не смотря на меня. Он лишь смотрел на другую сторону улицы, на ряд загородных домов. По обветшавшему сайдингу и покосившимся крышам можно понять, что даже те владельцы, которые заботятся о своих домах, ограничены в средствах. Это заставило меня задуматься о придурках из округа ОАК Парк с их роскошными машинами и высокими особняками, и я нахмурилась. — Видео. Ситуация с Кали. Все.

Аарон повернулся, чтобы посмотреть на меня, его золотисто-зеленый взгляд пробивался сквозь меня, когда он хмурит брови. Собираемся ли поговорить о том, что случилось на диване? Собираемся ли поговорить о том, что я сказала, что люблю его? Смотря на него прямо сейчас, я чувствовала, как мое сердце снова разбивается, и я почувствовала, как в горле образовывается комок. В день, когда он порвал со мной, я думала, что умру. Я действительно верила, что мое разбитое сердце, убьет меня. Каким-то образом я смогла залатать его и двигаться дальше, но лоскутное одеяло моей души уже не то, что было тогда. Аарон тоже не прежний, даже близко нет. Я не уверена, возможно ли нам преодолеть разрыв между нами.