Разрушение
Шрифт:
Полная катастрофа. Адриан заплакал. Все что я могла — укачивать его на руках. Он был безутешен. В итоге он уснул у меня на руках. Боже, еще ни разу в жизни я не чувствовала себя такой вымотанной. Беспомощной, напуганной и уставшей.
Уложив мальчика в кровать, я оставила Эрика присматривать за ним, а сама схватила шорты и футболку в нашей спальне и вернулась принять душ в комнате Адриана. Я вышла через пять минут. Как только Эрик ушел улаживать вопросы с полицией, я улеглась рядом с Адрианом. Я слишком волновалась и нервничала, чтобы съесть хоть
Как теперь мы сможем спать спокойно в этом доме, зная, что кто-то может попасть внутрь или по-прежнему ошиваться поблизости?
Когда полиция уехала, Эрик запер двери и спустя час пришел наверх, чтобы сообщить мне, что ему так и не удалось дозвониться до Ремингтона, но он будет пытаться. Также Эрик сказал мне, что сообщил Жилю о произошедшем, и тот завтра прилетит в Прованс первым рейсом. Попросив Эрика сообщить мне, если Ремингтон позвонит, я положила свой телефон рядом с подушкой, чтобы услышать входящий звонок.
В этот раз Эрик выглядел уверенным, но мрачным. У него не было оружия, но как говорил Ремингтон, он очень хорош в рукопашном бое. С этой мыслью я попыталась набрать Ремингтона снова, но звонок переключился на голосовую почту. После нескольких попыток меня одолела усталость.
Глава 21
Ремингтон
Я провел рукой по лицу, мысленно вернувшись в Прованс. Я не разговаривал с Селеной или Эриком последние несколько часов. Мобильная связь в больнице просто дерьмо.
Я так скучаю по ней и по Адриану. Дождаться не могу, когда смогу поговорить с ними после того, как выйду из больницы. Я приехал пораньше на встречу с лечащим врачом Калеба, чтобы обсудить его состояние, альтернативные варианты и возможность операции, и потому, что мне хотелось провести немного времени с Калебом.
К несчастью, то же самое сделал и Ремингтон Ньюпорт, мой отец. Адель не оказалось поблизости, чтобы сыграть роль буфера между нами, что она делала во время последних нескольких визитов.
Я встряхнул рукой, чтобы проверить время, затем обернулся и посмотрел на мужчину, сидящего напротив меня. Он никто для меня, всего лишь мой биологический отец, незнакомец. На его лице появилось больше морщин, по сравнению с последним разом, почти год назад, когда я видел в газете его фотографию, на которой он улыбался в камеру на благотворительном балу в Лондоне.
Его темные волосы поседели. Глаза, в которых всегда сверкала сила и уверенность, потускнели от огорчения, когда он смотрел на своего сына, лежащего на кровати между нами. Когда он поднял голову и посмотрел на меня, в его глазах вспыхнула, как мне показалось, надежда.
В данный момент, я единственная надежда Калеба, и мой отец понимает это. Доктора проверили Адель на совместимость. К сожалению, ее кровь несовместима с кровью Калеба. Это тот случай, когда власть отца не может вылечить его сына или контролировать неизбежное. Да, он может подкупить кого-то и убедить отдать почку, но время — деньги. Почки Калеба отказывают очень быстро, и ему нужен диализ, чтобы поддерживать их.
Я мог бы кичиться
Бабушка, которая умерла, когда мне исполнилось двадцать лет, мои кузины, дяди и моя мать позаботились о том, чтобы меня любили вдвойне сильнее, тем самым компенсируя ублюдка отца. Любовь, которая окружала меня, развеяла ненависть к отцу, осталось только безразличие.
В комнате раздавалось пиканье аппарата, к которому подключен Калеб, отображающего его жизненные показатели. Только этот звук и шипение, исходящее от кровати, когда брат выдыхал. У меня снова не получилось поговорить с Калебом.
Единственный раз у меня это получилось два дня назад, когда я только приехал, но он был слишком слаб, просто приподнял руку и похлопал меня по голове, как делал раньше, когда мы учились в школе. Когда я увидел его, мое сердце разбилось. Он не напоминал здорового мальчишку, с копной темно-русых волос, мальчишку, чей смех был таким же заразительным, как и его дружба. Моего брата.
— Нам нужно поговорить об этом, сын, — сказал отец, прерывая мои мысли. Я ощущал неловкость, называя его Ремингтон. Мне не хотелось ассоциировать свое имя с таким человеком, как он, но это было сложно, особенно учитывая, что меня назвали в честь него.
Во мне вспыхнул гнев и, сжав челюсти, я вцепился пальцами в подлокотники кресла. Он имеет в виду тот разговор, который состоялся между нами, когда он понял, что я единственная надежда его сына. Каждый раз, когда у него появляется возможность встретиться со мной лицом к лицу, он всегда начинает один и тот же разговор.
Я не в настроении быть подкупленным деньгами, обещаниями должности в его компании или в совете директоров, или о чем еще он там болтает. Я считаю своего отца полнейшим придурком, но его заявление, что он заплатит мне за то, что я отдам почку его сыну — моей плоти и крови — стало верхом высокомерия и бессердечности.
Я холодно на него посмотрел, затем бросил взгляд на Калеба, прежде чем снова повернуться к отцу лицом.
— Мы можем поговорить снаружи? — я встал и направился к выходу из палаты, не потрудившись проверить, последует ли он за мной. Настало время поставить на место мудака раз и навсегда. Как только он вышел в коридор, я набросился на него.
— Похоже, ты не изменился, отец. Деньги для тебя все. Что ж, слушай меня внимательно, потому что я говорю это в последний раз. Иди нахер, ты и твои деньги. Я делаю это, потому что здесь лежит мой брат. Я не твой сын. Никогда не был тебе сыном и никогда не буду. Усвой это. Что до меня, то ты существуешь только на задворках моей памяти, — меня трясло от ярости, и я понял, что не простил его. Не совсем. Я просто подавлял свои чувства к нему. Руки тряслись, а дыхание было затрудненным, пока я старался взять себя в руки и не пнуть мудака по его высокомерной заднице. — Держись от меня подальше, если знаешь, что для тебя лучше.