Разрушенная любовь
Шрифт:
— Я слышала о твоем брате. Мне жаль.
— Спасибо, — машинально ответил Хантер, снова бросив взгляд на меня, как бы говоря: «Видишь?»
Санни заметила наш обмен взглядами.
— Ну что ж, — она схватила его за подбородок, повернув к себе. — Если тебе что-нибудь понадобится. Утешение, например. От кого-то, кто умеет больше, чем просто миссионерскую позу. Приходи ко мне.
— Прости, что? — мой рот открылся раньше, чем я успела это осознать, закипая от гнева. Вот еще один человек, который, взглянув на меня, решил, что
Я шагнула ей навстречу.
— Послушай, милая. Ты ничего обо мне не знаешь. Не смотри на меня и не думай, что я очаровательна, — она была на несколько сантиметров выше, но мой гнев, похоже, этого не заметил. — Потому что я не такая. И если ты прямо сейчас не отстанешь и не перестанешь вертеться вокруг парня, у которого недавно рухнул мир, только чтобы переспать с ним…
Я сделала еще один шаг вперед, и она отшатнулась назад, глаза расширились от шока. Я услышала, как Хантер зовет меня по имени, но я его проигнорировала.
— Я покажу тебе, какой милой я могу быть.
Санни моргнула, ошеломленная. Она выпрямилась, словно готовясь к ответным действиям. Должно быть, Хантер тоже это увидел.
— Санни. Не надо, — предупредил он. Парень схватил меня за руку и попытался оттащить. Я не сдвинулась ни на дюйм. — Джейм, пошли. Пройдемся.
Наконец, он оттащил меня, уводя с крыльца. Мы с Санни сверлили друг друга взглядом, прежде чем она самодовольно ухмыльнулась.
— Она и правда очаровательна.
— А ты отвратительна! — ярость напрягла все мои мышцы, и я попыталась увернуться, но Хантер крепко держал меня.
— Пошли, — он продолжал идти, пока дом не скрылся из виду.
— Куда мы идем? — проворчала я, стряхивая его руку.
— Остыть, — он бросил на меня взгляд и усмехнулся. — Ух ты, я думал, твоя стычка с Адамом и Саванной — случайность, но в тебе определенно есть бойцовский дух.
На моих губах появилась улыбка.
— Ага, я хотела ей врезать, — во мне загорелся огонек, заставив почувствовать себя легче.
Живой.
***
Мы с Хантером продолжили идти, между нами повисло комфортное молчание. Колтон ненавидел тишину, он постоянно заполнял ее разговорами, музыкой, телевизором или сном. Те, с кем он общался, были такими же, словно боялись остаться наедине со своими мыслями.
Хантеру же было комфортно молчать. Признаться, это было приятно. Расслабляюще. Ну, настолько, насколько я могла расслабиться рядом с парнем, с которым чуть не переспала, но с которым не разговаривала с тех пор. Я до сих пор не понимала, была ли я рада, что охранник остановил нас… или разочарована.
«Рада. Определенно рада», — убеждала себя я.
Прихрамывая, он шел достаточно медленно, чтобы я успевала за его шагами. Из наших ртов вырывались потоки пара в холодном ночном воздухе. Дождь, прошедший ранее, оставил лужи на улицах и тротуарах.
— Как ты? — наконец спросила я.
Он бросил на меня взгляд, и его брови нахмурились. Я все поняла без слов. Нас постоянно спрашивали,
— Это я, — мне нужна была честность.
Он уставился вдаль, осматривая на дорогу.
— Иногда кажется, будто я смогу справиться, жить дальше. А в другое время… хочется, чтобы появилась какая-нибудь машина и закончла начатое. Тогда, возможно, прекратилась бы эта боль и угрызения совести.
— Да, — я засунула руки глубоко в карманы. — Знаешь, что странно?
— Что?
— Я боюсь, что никогда не перестану чувствовать себя так. Но еще больше боюсь, что перестану, — я взглянула на ночное небо, сквозь облака проглядывало несколько звезд. — Меня ужасает, что если я действительно позволю себе думать о том, что произошло, то не вернусь. Боль будет слишком сильной, и она сломит меня, — я перевела взгляд на уличные фонари, свет которых сверках на мокром асфальте. — Но потом я испытываю ужасное чувство вины за то, что хочу жить дальше, как будто я смогла легко пережить его смерть. Так… что мне делать? Жить в вечном оцепенении? Быть зомби по жизни? Делать то, что я всегда делала? Позволить себе забыть звук его голоса, его смех? — я никому не рассказывала об этих мыслях, даже психотерапевту.
Хантер молчал, наши ботинки стучали по дороге.
— Станет ли его смерть тем, что определит меня?
— Это тебя сформирует, но не определит, — тихо ответил он.
Искра надежды зажглась во мне. Он меня поражал. Внутри этого парня бушевала такая боль и горе, но он все равно мог помочь другим.
— Расскажи мне о своем страхе, Хантер. Я хочу знать. Чего ты боишься?
Странный, насмешливый смешок вырвался из него. Он посмотрел на меня, а затем быстро отвел взгляд.
— Всего, — наконец выдавил он. Затем повернул голову, чтобы посмотреть позади нас. — Хочешь вернуться?
— Нет, — автоматически ответила я, волосы рассыпались по плечам. — Еще нет.
— Голодная? — он вынул одну руку из кармана, жестом указывая мне идти за угол на Мейн-стрит.
— Возможно, — я пожала плечами. — Лучше сообщу Стиви, что покинула вечеринку, — я достала свой телефон и отправила ей сообщение:
Я с Хантером. Не то, о чем ты подумала. Просто гуляем. Может, сходим на ужин. Как Мулан?
Прошла всего минута, прежде чем я получила ответное сообщение:
Я ушла от Мулан (слишком приставучая! Фу). Но я нашла себе Покахонтас. Горячая и кокетливая. Как раз то, что мне нравится. Для тебя это просто ужин, а для других — возможность полакомится чем-то более сладким4;)
На моих щеках вспыхнул румянец, и я быстро убрала телефон.
— Что? — спросил Хантер.
— Ничего. Стиви — это Стиви.
— Это оставляет много простора для интерпретации.
Напряжение все еще висело между нами. Как профессионалы, мы обходили стороной тему нашего поцелуя. Мы шли по тротуару, полному магазинов и кафе, пока мой взгляд не остановился на витрине магазина, светящаяся неоновая вывеска осветила мне лицо. Девушка, которую я держала внутри, затрепетала от нетерпения. Она наполнила мое тело, призывая двигаться вперед, точно говоря мне, чего она хочет.