Разрушенные

Винтерс Пэппер

— Это особенное, незапланированное событие, и вы никогда не увидите его снова. Бой между двумя безжалостными соперниками, пожалуйста, поаплодируйте и шумно поприветствуйте Гору Эвереста! — судья подпрыгивал вокруг огромного мужчины без рубашки, рассказывая о нем. — При весе в двести килограмм, Эверест хорошо известен за его непоколебимость, как элитного боксера, и непревзойденную победную серию «Семнадцать побед — ноль поражений». Работая неполный рабочий день, он зарабатывает на жизнь за счет обучения других впечатляющих бойцов,

являясь все еще пугающей горой мускулов. Это первый раз, когда он в клетке за последние шесть месяцев. Давайте радушно примем его... Гора... Эверест!

В то время как наличные передавались из одних ладоней в другие, толпа свистела и аплодировала, пока не были сделаны все ставки. Я стояла, стараясь быть незаметной.

Эверест поднял руки и ухмыльнулся сверкающими золотыми зубами. Однако его бравада не могла скрыть блеска пота или чувства страха, исходящего от него.

Толпа закричала сильнее.

Я поморщилась. Он казался подростком, хотя был даже старше своего соперника.

Мужчина в черном покачал головой и что-то сказал, что заставило Эвереста зарычать в гневе.

Рефери поднес микрофон к губам и аплодисменты исчезли.

— А сейчас, леди и джентльмены, позвольте мне представить бойца, который собирается столкнуться лицом к лицу с этим известным противником.

Крики толпы усилились. Я наклонилась, стараясь услышать. Я хотела знать его имя. Я хотела знать, почему он одновременно притягивал меня и заставлял испытывать страх.

Рефери продолжил:

— Я уверен, что этот мужчина знаком каждому!

Толпа, несомненно, обезумела. Раздавался топот ног и визг женщин.

— Фокс.

— Фокс.

— Фокс.

Мужчина в черном поднял руки, позволяя публике его приветствовать. Он не улыбался. Он не выглядел польщенным, он не был там ради обожания, не так, как его противник. Он был там ради борьбы, безупречной и простой.

Зрители повеселели, поклоняясь мужчине, похожему на самого дьявола, и потворствующему нелегальному кровавому спорту.

Рефери засмеялся, перекрикивая маниакальную толпу:

— Вот он! Наш любимый! Владелец «Обсидиана»! Пожалуйста, поаплодируйте... Обсидиан... Фокс!

Мне хотелось зажать уши. Я никогда не думала, что такое количество людей, полностью изолированных в темноте, может вызвать такой хаос.

В тот момент, когда рефери закончил представление, Фокс бросился на Эвереста. Никакого колебания. Никакой паузы.

Борьба началась с удвоенной силой.

Фокс ударил соперника кулаком в висок. Эверест пошатнулся, колотя огромными руками, стараясь попасть Фоксу в голову. Но он уклонялся каждый раз, нанося удары по челюсти и груди Эвереста.

Безупречная точность и холодный расчет ударов судьбы, которые мне доставались, заставили возненавидеть спираль случившихся событий в моей жизни. Я ценила строгие правила и гордилась своей дисциплиной, чувствуя то же самое в мужчине в черном.

Мое тело

наполнялось горячей злостью, поглощая бой и позволяя ему подпитывать меня энергией. Я не знаю, что на меня нашло, но мужчина, которому принадлежало это место, и который рисковал своей жизнью только для мужской игры во власть, имел все, чего у меня не будет. Я ненавидела его за безрассудность. За причинение физической боли, когда он мог помочь найти лекарство от болезни. Он мог быть спасителем, но вместо этого выставлял себя напоказ и дрался. Вместо этого он причинял боль другим. За что? Как демонстрацию того, что ему принадлежит?

Я ненавидела его.

Я ненавидела то, что он вызывал во мне такие странные чувства.

Я ненавидела, потому что он имел так много, в то время как моя дочь не доживет и до подросткового возраста.

Я ненавидела его безо всякой причины. Он был исключительно тем, куда была направлена моя ненависть. В этом не было смысла, это было нерациональным, но мои кулаки сжались, когда я, наконец, признала чувство беспомощности, от которого страдала. Я пряталась от него в течение трех недель, делая вид, что могу справиться, но понадобился нелегальный бой, чтобы показать мне, насколько лживыми были мои эмоции, и насколько разрушенной сделал меня диагноз Клары.

Если бы во мне было меньше здравого смысла, я бы записалась на ринг и сама его ударила. Я хотела его ударить. Я хотела кусать, наносить удары и причинять так много боли, какую в себе чувствовала.

Я хотела пойти на войну, сражаться и выйти победителем, так я могла бы спасти Клару.

Эверест огрызнулся и замахнулся на Фокса. Потом кинулся на него, и они упали, продолжая бороться, матерясь друг на друга.

Фокс резко вскинул руку и ударил Эвереста в живот. Отчего тот остановился и заскрежетал зубами от злости, перед тем, как замахнуться и нанести ответный удар.

Увернувшись, Фокс повернулся и ударил противника кулаком в область печени. Я не могла отвести взгляда от его лица. Когда он нанес удар, то поморщился от боли, но затем яростно улыбнулся, становясь злее, когда борьба продолжилась.

Он был полностью в своей стихии, и я начала опасаться за Эвереста. Он мог быть больше, но в Фоксе было что-то, чего не было у его противника.

Никакого раскаяния.

Никакого уважения к жизни.

Толпа засвистела, когда Эверест нанес удар Фоксу в голову.

Вместо того чтобы, готовясь к другому удару, уйти в сторону, Фокс рассмеялся. Звук его смеха звоном раздавался по клубу и, сплетаясь с музыкой, обретал психопатическое звучание.

Эверест закричал:

— Ты чертовски сумасшедший сукин сын.

Фокс не ответил. Перемещаясь на расстоянии удара, он нанес серию из четырех быстрых ударов. Вместо того чтобы упасть, Эверест сделал неуклюжий выпад вперед, заставляя Фокса отступать, пока его огромные кулаки впечатывались в бока и щеку Фокса.