Разрушитель
Шрифт:
– Вы собрались нас покинуть?
Во взгляде герцога промелькнуло отчаяние, и Длань многое отдал бы, чтобы узнать, о чем он сейчас думает.
– Что вас волнует, сир? Неужели это действительно из-за женщины? Тогда я желаю с ней познакомиться, – попытался он спровоцировать герцога. – Иметь такую женщину в союзниках многого стоит.
Алан криво усмехнулся. А затем вдруг резко припечатал ладони у лица Алвиса, нависая над ним, почти вдавливая в кровать. Длань напрягся,
– Ты сейчас беспомощный, слабый и полностью зависишь от моей воли. Что ты сделаешь, если я воспользуюсь твоей слабостью? Если я прямо сейчас при Леонардо изнасилую тебя? Возьму без твоего желания, против твоей воли? Просто потому что могу, потому что сильнее. И сделаю это так, что твое тело сдастся и получит от насилия удовольствие, но при этом разум будет орать и биться от унижения.
– Я... Мне бы не хотелось этого,– только и смог выдавить из себя Алвис, не зная, как реагировать на слова герцога.
– И мне не хотелось, но твой проклятый бог не оставил мне выбора! – гаркнул Алан и наконец отодвинулся.
За его спиной всхлипнул раб, герцог на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, Алвис уже ничего не мог прочесть в его взгляде, кроме усталости и печали.
– Алвис, я хочу, чтобы ты дал мне клятву.
– Вы ведь понимаете, сир, что мои клятвы нерушимы, поэтому я ими не разбрасываюсь.
– У тебя тоже нет выбора, – криво усмехнулся герцог, и Алвис понял, что выбора у него действительно нет. Что здесь и сейчас решается, каким будет этот мир через год, десять лет, сто лет... И что от его согласия или отказа уже ничего не зависит.
– Я дам эту клятву, сир.
Он всматривался в знакомые темные глаза в попытках найти ответ на свои вопросы, понять и предугадать хоть что-нибудь, но видел лишь тьму и бездну.
– Поклянись, что как бы ни сложилось дальше, ты до самой смерти не оставишь моих детей. Я буду спокоен, зная, что у Турена и Дарена есть такой союзник. Я не хочу, чтобы ты их оберегал, хватит и без тебя телохранителей, но я хочу, чтобы ты был рядом в трудную минуту.
За их спинами, уже не таясь, всхлипывал Леонардо, но эти двое смотрели в глаза друг другу, и каждый пытался рассмотреть за бесстрастным взором собеседника истину. Алвис первым отвел взгляд.
– Вы слишком быстро живете, сир,– тихо сказал он.
– Зира говорит точно так же,– хмыкнул Алан. – Леонардо, перестань рыдать, я еще жив. И, клянусь собственным разумом, я не буду марионеткой в его руках, – прошипел он.– Итак, клятва?
Длань закрыл глаза, собирая волю и силу, а когда открыл их, герцог уже стоял рядом с кроватью, между его пальцев мелькал тонкий стилет. Быстро, опасно, завораживающе.
– Силой Длани и честью Искореняющего клянусь стать тенью детей Алана Бешеного Кузнечика. Клянусь быть рядом и... защитить. Если это потребуется.
Алан склонил голову к плечу, словно к чему-то прислушиваясь, а затем кивнул.
– Спасибо. Отдыхай. Леонардо за тобой присмотрит.
С этими словами он стремительно вышел из комнаты, даже не посмотрев в сторону Длани.
– И что это было, Вадий Всемогущий?– прошептал Алвис, без сил опуская веки.
– Он с утра сам не свой, – так же всхлипывая, шепотом ответил ему раб..– Словно смерть свою увидел.
– Нет, твой хозяин не из тех, кто испугается смерти, – не открывая глаза, ответил Длань.– Здесь что-то другое.
***
– Я в библиотеку, передай Мэтью Гарнеру, чтобы заканчивал с посольством без меня. Генерал и Рэй пусть начинают планировать поход в Мирию. Отчитаются вечером. Меня не беспокоить! – гаркнул герцог, и Берт, подпрыгнув от неожиданности, бегом бросился выполнять указания. – А вы свободны!
Охрана не стала спорить и безропотно осталась за дверьми библиотеки. А зря, Алану до дрожи в сжатых кулаках хотелось дать кому-нибудь в морду, коль морда одной черноглазой сволочи недосягаема.
Утром, когда отголоски страсти отошли на задний план, Виктория с ужасом осознала, что она не может противиться желаниям Вадия. И не хочет! Она вновь и вновь прокручивала в голове ночные события, пытаясь понять, какие чувства это всколыхнуло в ее душе, выискивая причины резкой страсти Вадия, анализируя его слова, не веря, а потом понимая, что темный бог этого мира был искренен, но зачем? Какие цели он преследует?
А она? Что испытывала она? Страсть. Только страсть и ничего более? Да она вообще никогда не рассматривала Вадия как мужчину, о каких чувствах можно говорить? Влюбиться в духа? В образ? В сон? Боже, она же не пятнадцатилетняя девочка, чтобы вот так глупо поверить в сказку? Нет! Вадий что-то задумал и просто нагло использует ее в своих целях. Да! Но, черт побери, если так будет продолжаться, она ... Что?
«Получишь регулярный секс. Признай, это было классно!» – влез уже забытый внутренний голос.
– Классно? – зашипела Виктория по-русски, перепугав рабыню, которая принесла герцогу завтрак.
«Тебе же было хорошо».
– Он изнасиловал меня в мозг, не оставил выбора! А может быть, даже повлиял на мой разум, внушив возбуждение и страсть... Черт! Если это так, то...
«То это полный писец, Вика. Но уверен, если бы ты не хотела, ничего бы не получилось».
– Предающее тело, – зло и горько пошутил герцог и взмахом руки отправил перепуганную рабыню вон.