Разрушитель
Шрифт:
Глава 23
Хардинг, надежно пристегнутый в кресле для пассажиров полицейского «рейнджровера», где Ингрем мог не спускать с него глаз, основную часть пути в Суанедж сидел погруженный в унылое молчание. Ингрем не пытался заговорить с ним. Время от времени, когда полицейский поворачивался налево, чтобы проверить дорожное движение, они встречались взглядами, но Ингрем не испытывал сочувствия к Хардингу, какое испытывал Гелбрайт на борту «Крейзи Дейз». Он видел только незрелость на лице молодого человека и потому презирал его.
Хардинг нарушил молчание, когда они проезжали через небольшой городок Корф-Касл с разрушенными средневековыми крепостными валами, возвышающимися над ущельем в гряде меловых гор Пурбек.
— Если бы не ваши скоропалительные выводы в воскресенье, — произнес он рассудительно, — ничего такого не произошло бы.
— Ничего из чего?
— Всего. Мой арест, вот это. — Он потрогал руку на перевязи. — Меня бы здесь не было. У меня в Лондоне намечается контракт. Такая роль… Она могла стать моим прорывом.
— Единственная причина, по которой ты оказался здесь, — нападение на мисс Дженнер сегодня утром, — разъяснил Ингрем. — Какое отношение имеют к этому события, произошедшие в воскресенье?
— Она бы никогда не узнала меня, если бы не убийство Кейт.
— Это правда.
— И вы никогда не поверите, что я не имею к этому отношения. Никто из вас не поверит! Но это несправедливо. Просто ужасное чертово совпадение, точно такое же, как натолкнуться на Мэгги этим утром. Думаете, я показался бы ей, если бы знал, что она там?
— Почему же нет?
Машина набрала скорость, миновав дорожный знак ограничения скорости до тридцати миль.
Угрюмым взглядом Хардинг уставился на профиль Ингрема.
— Вы можете представить себе, что значит жить, когда твои передвижения контролирует полиция? У вас моя машина, моя прогулочная яхта… Предполагается, что я должен находиться по адресу, который вы выбрали для меня. Это похоже на тюрьму без стен. Со мной обращаются как с преступником, хотя я ничего не сделал. Но если я выхожу из себя, потому что какая-то глупая женщина считает меня Джеком Потрошителем, то меня обвиняют в нападении.
Ингрем внимательно смотрел вперед, следя за дорожным движением.
— Ты ударил ее. Так, может, у нее есть право относиться к тебе как к Джеку Потрошителю?
— Только потому, что она не прекращала свои вопли. — Он начал грызть ногти. — Думаю, вы сказали ей, что я насильник, и, конечно, она поверила. Это и разозлило меня. В воскресенье прекрасно относилась ко мне, а сегодня… — Он замолчал.
— Ты знал, что мисс Дженнер могла быть там?
— Конечно, нет. Откуда?
— Она приезжает в эту лощину почти каждое утро. Это одно из немногих мест, где Мэгги может пустить лошадей хорошим
— Я не знал.
— Тогда почему удивляешься, что она испугалась тебя? Она испугалась бы любого, кто появился неизвестно откуда.
— Она бы не испугалась вас.
— Я полицейский. Она доверяет мне.
— Она доверяла и мне, пока вы не сказали, что я насильник. Именно так говорила и Мэгги.
Ингрем допускал, что это справедливо, но только для себя, не для Хардинга. Величайшая несправедливость разрушать репутацию невиновного, однако это сделано, и хотя ни он, ни Гелбрайт не говорили, что молодой человек насильник, смысл был очевиден.
Какое-то время они ехали молча. Дорога к Суанеджу проходила на юго-восток вдоль горного хребта Пурбек. Далекое море то появлялось, то исчезало между складками пастбищ. Солнце пригревало руку и шею Ингрема, но Хардинг, сидевший в тени на левом сиденье машины, все больше сутулился, будто промерз, и смотрел невидящим взором в окно. Казалось, он впал в летаргический сон, и Ингрему было интересно, пытается ли он придумать защиту или утренние события привели к окончательному поражению.
— Эту ее собаку нужно застрелить, — внезапно выдал Хардинг.
Все еще измышляет защиту, подумал Ингрем, удивляясь, что потратил так много времени на то, чтобы прийти к такому выводу.
— Мисс Дженнер утверждает, что он лишь пытался защитить ее, — мягко возразил он.
— Пес зверски искусал меня.
— Тебе не следовало бить женщину.
Хардинг глубоко вздохнул:
— Я совсем не хотел этого. — Он словно понимал, что продолжение спора — пустая трата времени. — Я, наверное, ничего бы и не сделал, если бы она не назвала меня извращенцем. Последний человек, который сделал это, — мой отец, и я уложил его на обе лопатки.
— Почему же он назвал тебя извращенцем?
— Потому что он старомодный. Я говорил ему, что снимаюсь для порножурналов только из-за денег. — Молодой человек сжал кулаки. — Не хочу, чтобы люди совали нос в мои дела. Мне действуют на нервы их нотации о моем образе жизни.
Ингрем с раздражением покачал головой:
— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, Стив.
— А какое это имеет отношение к тому, что происходит?
— Живи сейчас, плати потом. Все идет по кругу, все возвращается. Никто не обещал тебе розовый сад.
Хардинг отвернулся к окну.
— Вообще не понимаю, черт подери, о чем вы толкуете.
Ингрем усмехнулся:
— Знаю, что не понимаешь. — Он взглянул в сторону. — Что ты делал на Эммиттс-Хилл сегодня утром?
— Просто прогуливался.
Затянувшееся молчание прервал смех Ингрема:
— Это было лучшее из того, на что ты способен?
— Это правда, — буркнул Стивен Хардинг.
— Черта с два. У тебя был целый день, чтобы придумать что-то, но, ей-богу, если тебя хватило только на такое объяснение, невысокого же ты мнения о полицейских!