Разрушители. Дилогия
Шрифт:
– Значит, так, – вынес решение отец. – Вы двое остаетесь в башне, за пределы стен не выходить, не ворожить, если заметите чтото – сообщать ближайшему стражнику. С вашим руководством я сам свяжусь.
– Ты думаешь, Сандерсу потребуется использовать магию? – быстро переспросил Ребенген.
Отец не снизошел до ответа и встал, давая понять, что разговор окончен.
И тут терпение заклинателя лопнуло.
– Так дело не делается! – возмутился Гверрел. – Тактику и стратегию следует согласовывать в мелочах! Необходимо собрать руководителей служб…
Наверное, к повелителю Шоканги давно так
– …и все обсудить, – запоздало чирикнул несчастный.
Внимание Лорда сгустилось вокруг заклинателя. Судя по тому, как побледнел Гверрел, теперь он осознал, какого размера проблема нависла над ним. Я поспешил ему на помощь:
– Этот человек спас мне жизнь. – Что было истинной правдой.
Довод был убийственный. Папа окинул наглеца тусклым взглядом (у Гверрела хватило ума не дерзить) и смилостивился.
– Сможешь ли ты объяснить этим людям основы этикета? – В голосе отца звучало оправданное сомнение.
– Да, папа, – серьезно кивнул я.
– Займись этим! – величественно повелел он, развернулся и ушел, многозначительно бряцая шпорами.
Едва спина Лорда скрылась за дверями, к Гверрелу вернулся нормальный цвет лица.
– Каково, а? – вполголоса принялся возмущаться заклинатель.
– Он – Великий Лорд, – терпеливо объяснил я, стараясь подбирать доводы, понятные Серому. – Это чин выше генерала. К нему надо обращаться «сэр». Его время дорого. Чтобы задать ему вопрос, надо сначала спросить разрешение. Но еще лучше – спрашивать не его, а меня. Я сам у него все, что надо, выясню.
Я повернулся к Хареку, гадая, какое действие эта сцена оказала на него. Сотник смотрел на Гверрела с мстительным удовлетворением.
– Великий Лорд?
– Да.
– Папа, значит.
– Точно.
– Крут.
– Не то слово…
Очевидно, в глазах Харека способность человека одним взглядом заткнуть Гверрела искупала все остальные недостатки.
В итоге нас всех скопом поселили в гостевых комнатах на третьем ярусе – лучшее трудно было придумать. Можно было поужинать вместе (если поблизости не окажется никого, озабоченного этикетом), а также обсудить все в узком кругу (вдруг Гверрел действительно скажет чтото дельное). Я шел, выпрямившись в полный рост и блаженствуя от обилия свободного пространства. Кто бы знал, как мне надоело следить за локтями! Мастер Ребенген упорно молчал. Не ожидал я от него такой злопамятности. Может, извиниться за свой длинный язык? А лучше – объяснить, что мы очень вовремя изложили свою версию событий, потому что донесения от агентов начнут поступать только сейчас (ввиду всеобщего коллапса амулетов связи), и если на выходку Сандерса еще могут не обратить внимания, то на исчезновение магии в целом городе – точно нет.
И тут странная мысль поразила меня.
– Я вот о чем думаю, мастер Ребенген… А мой отец знает, что я Разрушитель?
– А кто ему мог об этом сказать? – хмуро поинтересовался маг.
Я запнулся. Действительно, кто? Орден в лице председателя Нантрека, который был полон решимости перестраховаться? Пограничные Стражи?
– Из Обители Мормы вперед нас вернулась куча народа!
Наставник вздохнул:
– Даже там о твоих способностях знали не все. Магов Бастиан не любит, а Стражи… Ответь себе на вопрос: может ли Пограничный Страж, в каком бы звании он ни находился, хотя бы допустить мысль, что его Лорд и повелитель чеголибо не знает?
– О! Глупо вышло…
– Думаю, тебе самому надо с ним поговорить, Гэбриэл. И чем быстрее, тем лучше.
– Вот чем кончается эта страсть к ограничению информации! – фыркнул Гверрел. – Правая рука не знает, что делает левая. Самим не смешно?
Я промолчал. В чемто заклинатель был прав. Гверрел ободрился.
– Сущность подменяется видимостью! И так во всем. Вот… – на глаза попалась пара каменщиков с мастерками и ведром известки, приводившая в порядок потолок и стены в угловом проходе, – класть штукатурку прямо на грибок! Да она же через год отвалится! Неуважение к самим себе. Кому нужен этот мартышкин труд, спрашивается?!
И тут я сделал то, о чем мечтал почти что с первого дня путешествия: взял Гверрела за плечи, повернул к себе спиной и наподдал коленом. Заклинатель аж затарахтел от возмущения.
– А нука иди отсюда! Люди делают дело, как умеют. Ты их обидеть хочешь? Знаешь, как лучше, – найди дежурного и предложи помощь, я поддержу. Советчиков навалом ходит, а как до дела, так никого!
ГЛАВА 35
Некоторые говорят, что испытания посылаются нам для совершенствования. Тогда следует признать, что ощипанный петух – идеал красоты.
Злобный критик
Впервые за много дней Ребенген не стал принимать перед сном никаких снадобий. Как и ожидалось, это вызвало общее недомогание и массу неожиданных эффектов, вроде скачков остроты восприятия, когда чародей то слышал сквозь стену обиженное бормотание укладывающегося спать Гверрела, то чувствовал себя словно закутанным в вату.
Отказаться от зелий в пути он не решался, хотя давно уже перешагнул черту, за которой эликсиры из походной аптечки становятся небезопасными. В дороге ему нужна была быстрота реакции, концентрация на грани возможного и притом спокойствие. Думать о собственном здоровье времени не оставалось. К завершению своей миссии чародей пришел выжатый как тряпка. Даже если бы Нантреку удалось убедить повелителя Шоканги отпустить сына в Ганту, Россангу или кудато еще, ордену пришлось бы искать ему другого сопровождающего.
Но чтото подсказывало Ребенгену – никуда они не поедут. Повелитель Шоканги сдержал слово: до его возвращения он ничего (действительно ничего) не предпринимал. Не ругался с Нантреком, не теребил Мартела, не устраивал массовых облав и не расставлял по дорогам чумные кордоны. Возможно, Бастиан смог бы выйти на Сандерса быстрее всех чародеев мира, но и этого он тоже не делал. Что было к лучшему, учитывая, какими средствами до недавнего времени располагал сумасшедший колдун. Но теперь все клятвы и обещания были исполнены, и пришло время положиться на опыт и интуицию повелителя Шоканги. Не потому, что чародей не хотел бы помочь, а потому, что он уже неспособен был это сделать.