Разум и чувства и гады морские
Шрифт:
В назначенное время они прибыли в Гидра-Зед, и их препроводили в седьмой амфитеатр, где и было запланировано представление. Звучные голоса повторяли их имена от одной пристани к другой. Войдя в залу и увидев, что бассейн и окружающий его амфитеатр великолепно освещены, они присоединились к остальным гостям — омаров еще не запустили в бассейн, что оставляло время для развлечений другого рода. Леди Мидлтон удалось верным методом недомолвок вовлечь нескольких незнакомцев в партию каранкроллы, а сестры Дэшвуд, поскольку Марианна была не в настроении прогуливаться по зале, проследовали к скамьям и расположились неподалеку от бассейна.
Вскоре объявили, что вот-вот запустят омаров. Толпа разразилась аплодисментами, и все глаза устремились к бассейну, куда
Тогда-то Элинор и заметила Уиллоби, стоявшего у кромки воды в нескольких ярдах от них и погруженного в беседу с элегантно одетой барышней; поначалу Элинор даже не поверила своим глазам, но вскоре разглядела Месье Пьера, жизнерадостно переминавшегося с ноги на ногу неподалеку от хозяина. Наконец она встретилась с ним глазами — конечно, с Уиллоби, а не с Месье Пьером, — и он немедленно поклонился, но не заговорил и не подошел к Марианне, хотя не мог ее не видеть, а вместо того продолжил разговор со своей визави. Элинор невольно повернулась к сестре, подыскивая уловку, которая скрыла бы от нее присутствие Уиллоби, но в то же мгновение Марианна заметила его и просияла; она бы бросилась к нему, если бы Элинор не ухватила ее за плечо.
Омары, каждый величиной с корову, уже собрались в бассейне. Элинор машинально отпрянула, но не смогла оторвать восхищенный взгляд от идеальных восьмерок, которые они описывали по указке дрессировщика. Не отпуская сестру, Элинор подняла лорнет. Он увеличил и без того чудовищные ребристые панцири, и длинные антенны, торчащие из-под маленьких глазок, и острые перейоподы под брюхом, и, конечно, клешни, похожие на огромные коричневые щипцы для орехов, только острые как бритвы. Точно вымуштрованные сержантом солдаты, уродливые ракообразные ныряли и вновь выныривали, каждый раз щелкая клешнями над водой.
Но Марианну атлетическими упражнениями было не отвлечь.
— Силы небесные! — воскликнула она. — Почему он на меня не смотрит? Почему мне нельзя с ним заговорить?
— Прошу тебя, не волнуйся так, — шепнула ей Элинор, — и не выказывай свои чувства на публике. Возможно, он тебя еще не заметил.
Однако она и сама не верила в свои слова, а сдержанность в такой момент не только была Марианне не по силам, но и шла вразрез с ее желаниями. Муки нетерпения исказили ее лицо. Тем временем в бассейне дрессировщик крикнул омарам команду, и все они подняли головы и клешни в воздух, забавно изображая собачек, которые просят лакомство. Они замерли, подрагивая антеннами, в ожидании следующей команды. Дрессировщик достал мячик для крокета и бросил вперед. Его поймал первый же омар и легким щелчком расколол пополам. Публика радостно зааплодировала.
Затем дрессировщик достал бильярдный шар и бросил его другому омару — тот разделался с ним с такой же легкостью. Уиллоби с жаром присоединился ко всеобщим аплодисментам. Мог ли он и в самом деле чувствовать себя столь беззаботно?
За мячиками из сумки дрессировщика последовал череп какого-то животного — Элинор решила, что овцы. Когда и он был уничтожен, Уиллоби наконец обернулся и посмотрел на сестер; Марианна встала, с нежностью назвала его по имени и протянула ему руку. Он подошел и, обращаясь скорее к Элинор, как будто не желал видеть состояния Марианны и боялся глядеть ей в глаза, спросил, давно ли они на Станции. Элинор была так шокирована его поведением, что не нашлась с ответом. Тщетно пытаясь придумать уместную реплику, она заметила, как один из гигантских омаров почему-то нарушил строй и опустил брюхо в воду.
Но Марианна слишком сосредоточилась на странном поведении Уиллоби, чтобы обращать внимание на подобную перемену программы; она была занята выражением собственных чувств. Ее щеки зарделись, она воскликнула, не помня себя от волнения:
— Уиллоби, что все это значит? Вы не получали моих писем? Вы не подадите мне руки?
У бассейна дрессировщик опустил огромную
Уиллоби не смог избежать навязанного рукопожатия, но прикосновение Марианны будто бы ранило его, и он быстро отдернул руку. Все это время он, очевидно, пытался прийти в себя. Элинор, не сводившая с него глаз, заметила, как он наконец взял себя в руки. После секундной паузы он заговорил ровным голосом:
— Я имел честь зайти к вам на Беркли-канал в прошлый вторник и был очень огорчен, что не застал ни вас, ни миссис Дженнингс. Надеюсь, моя ракушка не затерялась, — это та, на которой кладоискательские лопаты в виде буквы «У».
— Неужели вы не получили моих записок? — спросила Марианна в крайнем волнении. — Несомненно, это какая-то ошибка, ужасная, чудовищная ошибка. Что происходит? Умоляю, Уиллоби, скажите, в чем дело?
Не успел ее мучитель произнести ответ, как все прочие звуки заглушил жуткий, сверхъестественный визг, долетевший от бассейна и эхом разнесшийся по всей зале. Он был похож на тысячекратно усиленный писк крысы, слившийся с криком испуганного ребенка. Это были омары — все как один они нарушили строй и устремились к незадачливому дрессировщику. Мгновение спустя две дюжины клешней сжали его тело; омары выдирали из него огромные куски мяса и даже сорвали скальп с его затылка.
— Помогите! Помогите, ради бога! — успел крикнуть он, бессильно уронив кнут в воду, и самый крупный омар легкими движениями, которым, несомненно, его научил этот самый дрессировщик, опустился на его грудь, обвил вокруг шеи длинные, похожие на хлысты антенны и оторвал ему голову. Пока зрители в ужасе переглядывались, не зная, что делать, обезглавленный дрессировщик два раза дернулся и затих, и кровь из его шеи хлынула прямо в бассейн. Заверещав еще громче, омары выбрались из воды и выстроились прямо перед публикой в идеальный клин.
— Уиллоби! — в ужасе закричала Марианна, когда взбунтовавшиеся ракообразные двинулись вперед.
— Уиллоби! — закричала барышня в модных одеждах, с которой он разговаривал минуту назад. Издав боевой визг, омары защелкали кошмарными бурыми клешнями, как кастаньетами.
Уиллоби, до того момента пятившийся прочь от кромки воды, переменился в лице, и к нему вернулось прежнее замешательство — он задумался, какой из дам, так отчаянно нуждавшихся в его помощи и приязни, которую эта помощь будет означать, отдать предпочтение. В конце концов он развернулся на каблуках и бросился к незнакомке, запрыгнувшей на ближайшую скамью. Марианна, смертельно побледнев, без сил опустилась на свое место. Элинор дала ей три пощечины, прежде чем та смогла встать, но сейчас было не время для обмороков. Омары быстро приближались, перебирая пятью парами перейопод. Один остановился и отхватил голову замешкавшейся барышне; из ее шеи брызнула кровь, заляпав лиф элегантного купального костюма.
Публика, включая Элинор и Марианну, с криками устремилась к выходу, пихаясь и расталкивая друг друга локтями, прочь от обезумевших тварей; лишь леди Мидлтон, еще будучи островной принцессой привыкшая защищать свой народ от подобных напастей, бросилась в бой. Ловко отломав клешню одному омару, она принялась тыкать ею в головогрудь чудовища. Тщетно тот визжал от боли и ярости и щелкал оставшейся клешней — леди Мидлтон была для него слишком ловким противником.
— Пойди к нему, Элинор, — молила Марианна, не сознавая смертельной опасности, в то время как один из лангустов загнал в угол мистера и миссис Кейри, друзей сэра Джона: одной клешней зверь калечил мистера Кейри, выхватывая из его торса куски мяса, а второй — его супругу, четырьмя щелчками лишив ее рук и ног. — Заставь его прийти ко мне! Скажи, что я должна снова его увидеть, должна немедленно с ним поговорить! Мне не будет ни минуты покоя, пока это чудовищное недоразумение так или иначе не разъяснится! Ах, Элинор, иди к нему сейчас же!