Разум по братьям

Луна мне не понравилась! Честное слово! Оказывается гораздо приятнее смотреть на нее с Земли, нежели шляться по пустынным улочкам Лунограда покрытым пылью и пустыми банками из-под колы. А мутный защитный купол, воздвигнутый над первым и пока единственным лунным городом, вызывал у меня приступы клаустрофобии. Не всегда, конечно, а только с похмелья. Когда бредешь в свое жилище, из бара покачиваясь после вчерашнего, то такая тоска порой берет. Тоска по голубому небу, зеленой траве и загорелым девушкам. Короче по Земле-Матушке! Звучит с изрядной долей пафоса, но тем не менее. Я здесь уже третий месяц и за это время все надоело до ужаса, до едва

— Ч-черт, — выругался я, наступив на лунный булыжник. Взвесив в руке камень, с жалостью подумал, что в свое время на Земле за такой сувенирчик отвалили бы кучу деньжищ. Увы, времена сейчас не те.

Я нащупал в кармане ключ и, с трудом попав им в скважину, толкнул дверь. Вообще ключ это уже пережиток прошлого. Теперь все двери и запоры открываются исключительно идентификационными карточками, но здесь, на Луне, все по старинке.

Презрительно оглядев царящий в комнате творческий хаос, я засел за очередной материал для газеты. Эх, если бы я тогда не был с похмелья…. Хрен бы я согласился сюда отправиться.

Как сейчас помню разговор с редактором.

— Ну, что, брат, — говорит мне редактор. — Болеешь?

— Болею, — послушно киваю я.

Редактор укоризненно качает головой и спрашивает, вроде бы даже с сочувствием:

— Может, пивка хочешь?

Я на секунду оживаю и подозрительно смотрю на эту толстую тушу с маслеными глазками, которая по непонятному недоразумению зовется моим шефом.

— Да ты не стесняйся, — он дружески хлопает меня по плечу. И подобно фокуснику извлекает из шкафа литровую бутыль «Марсианского», кстати, самого дорогого из всех пив, или пивов? Короче, бутылку пива. Я будто загипнотизированный смотрю на живительную влагу и теряю бдительность.

— На Луну хочешь? — неожиданно спрашивает редактор.

— Хочу! — говорю я, имея в виду пиво.

— Вот и славненько, — довольно потирает руки шеф.

Но я тоже не промах. Все-таки жизнь репортера наложила свой отпечаток на психику. Делая вид, что все еще нахожусь в прострации, неторопливо открываю бутылку и присасываюсь к горлышку. Когда бутылка пустеет ровно наполовину, а голова начинает работать гораздо лучше, оглядываюсь на шефа.

— Вы серьезно? Какая Луна? Это ж такая дыра, что я там со скуки помру.

— Лучше на Луне со скуки, чем здесь от цирроза, — ехидничает шеф и протягивает сигару. Боже, таким подобострастным я его еще не видел. Наверное, кроме меня рассчитывать ему больше не на кого. Действительно, кто в здравом уме полетит в Луноград. Город, на котором мало-мальски интересные события происходят раз в полгода.

— Нет, — отвечаю. — Бейте меня, режьте, увольняйте. Не полечу!

На секунду в глазах редактора мелькнул жесткий огонек. Но шеф тоже не так прост, как может показаться. Прицелившись в меня двустволкой глаз, он подумал и решил не спускать курок. Вместо этого расплылся в благодушной улыбке.

— А давай, Василий, посидим и просто поговорим. Как старые товарищи! — подмигнул он.

Тамбовский волк тебе товарищ, едва не сорвалось у меня с языка. Но тут, этот фокусник, этот Копперфильд от журналистики достал коньяк. Прямо из воздуха, как мне тогда показалось.

Выпили. Поговорили. Ни о чем. О погоде. Снова выпили. Потом еще и еще. О чем говорили в конце, я не помню. Проснулся уже на почтовом транспорте, а когда с трудом поднялся и выглянул в иллюминатор, то понял, что нахожусь на лунной орбите.

— Мать-перемать! — только и сказал я.

В кармане костюма оказались бережно уложенные командировочные документы на Луну. Подписанные моей рукой. В том, что подписывал именно я, не было и тени сомнения. Слишком уж пьяно-корявым оказался почерк.

С тех пор уже три месяца, как я прозябаю в этом Богом забытом уголке и изредка отписываю на Землю репортажи о местных событиях, а если быть более точным, то всякую хрень типа: «Мэр Джонсон провел благотворительный вечер», «Купол — надежная защита Лунограда», «Новый бассейн — гордость жителей Луны». От тоски взвыть можно. Правда, иногда я устраиваю себе маленькие развлечения — пишу сенсацию. В свое время я долго работал в желтой газетенке, поэтому устроить провокацию лунным властям для меня раз плюнуть, а годы работы в серьезном еженедельнике приучили грамотно выстраивать факты, чтобы никакая вошка придраться не смогла. Апофеозом моих журналистских расследований на этом клочке обитаемой лунной поверхности стало раскрытие тайного публичного дома Лунограда. Через знакомого капитана почтового транспортника, курсировавшего между Землей и Луной, я приобрел сотню резиновых кукол. Такие, знаете ли, симпатяшки с намалеванными губами и огромной грудью. Их обычно используют для своих целей извращенцы и астронавты. Когда их тайком доставили с земли, я перетащил безропотных барышень в пустующее здание, разложил по комнатам, и сделал потрясающий фоторепортаж. Что тут началось, Бог ты мой! Мэр Джонсон рвал и метал, с Земли прилетела комиссия по защите нравственности, а половина семей жителей Лунограда перессорилась в пух и прах. После этой заварушки мужчины, заподозренные женами в неверности, еще долго пытались использовать меня в качестве боксерской груши.

Ноутбук противно запищал. Покосившись на экран, я лениво принял вызов. В ту же секунду передо мной возникло свирепое лицо шефа.

— Василий, где шляешься? — без церемоний рявкнул он.

— Так это…. — я демонстративно почесал затылок, — репортаж делал.

— Он еще и издевается! — мясистый нос редактора даже побагровел от злости. — Полоса пустая, ждем материал только от тебя.

Я мельком глянул на часы.

— Сан Саныч, у меня еще два часа в запасе. Успею.

— Ну-ну, — процедил шеф. — Смотри, премии лишу.

Лицо редактора, наконец, исчезло с экрана. Я облегченно вздохнул и, нашарив за креслом початую бутылочку «Лунной долины» поправил здоровье. Следующим глотком прояснил мысли и уселся за материал.

Я поморщился. Длинновато для газетной «шапки» и слишком много пафоса. Немного подумав, снова застучал по клавиатуре.

Дожился, уже простой заголовок придумать не могу. Хотя «космические дальнобойщики» звучит красиво.

Скрипнула дверь, и на пороге появился ухмыляющийся Питер. Один из немногих поселенцев, с которым у меня сложились приятельские отношения. Простой, как две копейки и добродушный как спящий мамонт он вызывал уважение одними габаритами. И вот сейчас эта двухметровая туша с трудом протиснулась в дверь и загадочно улыбалась.

— Пит, если дело не срочное, то не отвлекай — работаю, — буркнул я.