Разум. Том 1. Землянин
Шрифт:
Женщина не притворно вздохнула и обошла вокруг пленника.
– Мои отец и мама были захвачены в плен, когда я была ещё в её утробе. Потом я родилась и впитала в себя все прелести жизни в столице огунов. Она нервно хохотнула и, заставив его сесть на низкий стульчик, сама уселась напротив Русса, подав ему и подвинув себе по бокалу зеленоватой искрящейся пузырьками жидкости.
– Это зуль, местное вино.
Заметив насторожённость во взгляде мужчины, она проворковала.
– Замечу тебе, о златокудрый пришелец, что этот напиток не каждому огуну дано попробовать. Давай отметим немаловажное для тебя событие. Ты попал в руки огунов и при этом тебе, можно сказать, гарантирована безбедная жизнь. Поверь, такое у огунов не принято.
Она приблизила к нему свое лицо, и, он отметил необычный цвет глаз – они были жёлтыми, как у лесной рыси!
– Пей, вино не отравлено. Тебя и без меня посвятили в то, что ты должен здесь делать, так что расслабься.
Она потрогала напрягшийся бицепс на его руке и восхищённо воскликнула.
– Ого! Хотя и огуны тоже не слабаки, но среди них нужно ещё поискать таких крепышей. Что ты всё молчишь?
Калинза откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на пленника.
– Совсем ещё мальчишка!
А про себя подумала: «У него и женщины, видимо, никогда не было».
– Выпей! Тебе будет гораздо легче, поверь мне.
Ким осторожно, кончиками губ и языка прикоснулся к тёплому боку бокала. Вкус напитка действительно был приятным и освежающим рот. Жрица пила зуль мелкими глоткамим, медленно смакуя каждую каплю. Русс, напротив, залпом осушил бокал и со сдержанным напряжением прислушался к себе. Последний раз, когда он брал в рот спиртное, было так давно…
Ему исполнилось четырнадцать, когда он, возвращаясь домой из тайги, попал в жестокую пургу. Он от усталости и холода несколько раз чуть не заснул в дороге, но всё-таки нашёл в себе силы дойти до дома. Мать, привычная к таким делам ещё при покойном муже, тоже заядлом охотнике, быстро раздела его догола, растёрла самогонкой и насильно влила в рот полстакана воняющей сивухой жидкости…
– Да расслабься ты! Здесь никого нет, никто нас не подслушивает. Мне доверяют, – грустно добавила она.
Легко соскочив со стула, жрица включила музыку, вновь наполнила бокалы и с лёгкой бравадой произнесла:
– Сегодня я на правах хозяйки буду ухаживать за тобой. Думаю, потом ты исправишься и станешь настоящим кавалером.
Второй бокал явно развязал ей язык. Она начала беспричинно и невпопад жестикулировать руками и подпевать неизвестной ему солистке, томно поющей о жестокостях любви. Ким и сам почувствовал, что бесшабашное веселье стало охватывать и его существо, заставив также беспричинно дёргать руками и глупо улыбаться. Грустная мелодия, вкрадчиво вливаясь в него, заставила подняться со стула и, галантно поклонившись, пригласить жрицу на танец. Они не сразу попали в ритм, но когда это произошло, он увидел в её глазах слёзы. Она спрятала своё заплаканное лицо, уткнувшись головой ему в плечо.
– Если ты хочешь остаться в живых, делай то, что я скажу. И когда огуны убедятся, что ты для них неопасен, они дадут тебе большую свободу. Правда браслет на шее – это навсегда, – прошептала она, жарко дыша ему в ухо.
– Калинза, неужели все огуны так воинственно настроены против моих, да и твоих земляков?
Она чуть дёрнула плечиками и отрицательно покачала головой.
– Нет, здесь, как и везде в любом мире, огуны тоже разные. Пойми – они изгои, они устали так жить, озлоблены и многие сломлены и физически, и морально. Думаю, мне удастся со временем познакомить тебя с одной замечательной семьёй известного в Рхине художника. Они живут в риде от города, на собственном фамильном подворье.
Ким уже смутно понимал, что она говорит. В нём помимо его воли, уже слабо сопротивляющейся, зрела сладкая волна желания овладеть этим гибким, сильным телом. Он начал медленно расстёгивать застёжку на её блузке…
Шёл второй месяц плена. Ким механически выполнял свою «работу», бесстрастно отмечая, что среди поражённых проказою мутаций огунов было ещё довольно много чистых, не затронутых болезнями и уродством женщин. Однажды Калинза, с которой он за время плена по-настоящему сдружился, знаками показала ему следовать за собой. Она провела его в небольшую комнатку, в которой кроме широкой кровати с низкими спинками, стула, стоящего у настенного шкафа в изголовье, ничего не было. В оконной нише был вмонтирован музыкальный галоцентр, из которого лилась негромкая музыка, а по стенам и потолку медленно, в такт музыке плыли разноцветные эротические картинки. Ким уже знал, что эта музыка в заведении жрицы, имела явно выраженное психотропное действие. Она растормаживала и подчиняла себе волю, и дальше ему оставалось только бездумно и механически делать то, что положено делать с любой женщиной, попадавшей в это заведение.
– Ким, сегодня твоим очередным партнёром будет необычная девушка.
Он, уже входя в лёгкий экстаз под воздействием пси-музыки, притянул жрицу к себе.
– Что же необычного ты мне можешь сегодня предложить? – лаская её грудь, упруго пружинящую в его ладони, прошептал он, – может, я сегодня хочу тебя, а не очередную похотливую самку!
Она легонько шлёпнула ладошкой по его губам.
– Перестань, Ким. Я тоже хочу тебя. Но не сегодня. Сейчас сюда войдет девушка, очень красивая и молодая. Она ещё… девочка. Ей исполнилось вчера двадцать лет и она, согласно имперскому закону, обязана стать матерью. Ей, как и всем специально отобранным женщинам, предстоит родить не менее трёх будущих солдат для императора и лишь потом одного ребёнка для себя…
– Я это знаю и без твоего напоминания. В чём необычность этой девушки? У неё три ноги или четыре груди…
Звонкая пощёчина тут же обожгла лицо пленника.
– Я чувствую ещё немного, и ты совсем оскотинишься в этом… этом вертепе. Дело в том, что эта девушка – дочь художника Клана, о котором я как-то тебе рассказывала. Зовут её Имга, и мать просила привести её именно к тебе, а не к другим производителям. Я им сказала кто ты и откуда. И помни, Имга мне, как младшая сестра!
Ким сосредоточенно тёр горящую от пощёчины щёку.
– И родители так спокойно отправляют свою дочь на эту… эту, – запнулся он, – процедуру?! Неужели её нельзя куда-то спрятать, увезти, выдать замуж, наконец?
– Не будь таким наивным. Ты забыл наверно, что все мы подданные императора, и у каждого из нас с самого рождения вживляется под кожу маленький такой писклявчик, сигнал с которого в любой момент засечёт Служба Слежения, куда бы ты ни запрятался. У нас были пoначалу смельчаки, которые избавлялись от этой капсулы слежения, но для них это кончалось в лучшем случае рудниками Локки. А замуж по закону она сможет выйти только после рождения трёх сыновей для нашего лучезарного императора. Говорят, раньше, когда женщина рожала подряд двух дочерей, её сразу же отправляли на рудники. Благо, медицина и специальные биостимуляторы хоть здесь стали на сторону женщины и сейчас, хочешь – не хочешь, а первые дети – это всегда мальчики. Так что не только ты, но и все мы носим в себе подобие этих браслетов, – она чуть коснулась его ошейника и задумчиво посмотрела ему в глаза.
– Об одном прошу – не сломай её морально. Расположи к себе. Она слишком ранима и не совсем от мира сего. Вот, припрятала для вас, – и с этими словами она вытащила из-под подушки бутылку с зеленоватым зулем. Затем, на мгновение прикоснувшись к нему губами, вышла, не закрыв за собой дверь.
Ким отступил к окну и попытался перенастроить программу галографических картинок музыкального центра, но из этого ничего не вышло. Настройка была, похоже, намертво заблокирована, и даже полное его отключение ничего не давало. Центр снова включался и продолжал своё дело.