Разум. Том 1. Землянин
Шрифт:
И он, выдохнув изо рта струйку пара, пояснил – замерзаем!
Ким, выжидая, молчал. Конечно глупо, что он послушался Деси, когда она попросила до последнего оттянуть уход корабля-биосеятеля в пространственный переход. Сейферные инкубаторы корабля не были опустошены даже наполовину. И когда он, наконец, несмотря на возмущённый протест Патт всё же отключил инкубаторы, из которых на Ветту сыпались яйца Жизни, было уже поздно. Два фрегата огунов, летевших к ним на предельной скорости, сфокусировали на его судне нейтрализующие лучи и парализовали экипаж. На судах гражданского флота установка защитных экранов против
Бун, словно прочитал мысли пилота.
– Надеюсь, тебе не было слишком больно, когда по судну полоснули лучом? Ким в ответ лишь звякнул цепями и охранники, что стояли у стола, моментально навели на него свои тулии.
Не дождавшись ответа, командор кисло улыбнулся.
– Ладно, не напрягайся. Всё, о чём ты знаешь, мне давно известно и без тебя. Да, да в твоей голове, – он слегка постучал неестественно длинным пальцем по своему почти лысому черепу, – оказалось не так уж много полезной для нас информации. Да и как ты сам убедился, о твоей родной планете, я знаю больше, чем ты. Что же с тобой делать? Отправить на рудники Локки? Ты загнёшься, конечно, не сразу, но всё равно загнёшься. Жалко, если из-за куска руды пропадёт такой красавчик.
Эользул, кряхтя, встал со своего кресла и, покосившись на стоявших как статуи охранников, подошёл к пленнику вплотную и бесцеремонно ощупал его бицепсы, легонько постучал по груди.
– Судя по тому, что я узнал о землянах, в их жилах течёт не слюнтяйская кровь. Вы просто воняете угрозой и выдыхаете сплошное насилие. Я бы предпочёл, чтобы в будущем, когда мы окончательно подомнём вас с помощью американцев под себя, вы, земляне, были нашими союзниками, нежели противниками.
Бун, размышляя, снова отковылял к окну, побарабанил по стеклу и вдруг неожиданно резко повернулся к пленнику, отчего его горб снова исполнил танец «холодца на тарелочке».
– А знаешь, сынок, у меня на твой счёт возникла чертовски интересная мысль. Думаю, император её одобрит.
Он плотоядно облизнул свои узкие, почти чёрные губы.
– Я хочу, чтобы здесь в столице ты помог нам произвести на свет крепких, жизнеспособных огунчиков, которых мы превратим в настоящих, храбрых солдат. Твоя кровь, надеюсь, поможет разбавить нашу вонючую красную жижу, текущую в нас, и освежит её.
Он снова забулькал смехом, напоминающим в этот раз звук воды в прохудившемся унитазе.
– Как тебе моя идея? Как всегда гениальна! Что скажешь на это, молчун? Ты ноги должен мне целовать. Я дарю именем императора тебе жизнь. Если будешь вести себя хорошо, со временем получишь большую свободу и даже сможешь иногда побродить по столице.
– А если я не соглашусь? – закипая гневом и начиная догадываться, что его ждёт, прохрипел Русс.
– Альтернатива перспективе стать племенным жеребчиком в табуне самых привлекательных и ещё не испорченных жриц любви – в лучшем случае рудники Локки, где ты протянешь со своим здоровьем от силы два месяца! А если ты согласишься с моим предложением, то сумеешь надолго отодвинуть свою дрянную жизнь от порога небытия…
ГЛАВА 9
Пока Русс и сопровождавшие его охранники спускались вниз, к ним на третьем уровне в кабину лифта ввалился грузный, мешкоподобный огун с огромной, безобразной опухолью на месте левого глаза.
– Я Озз, твой ангел-хранитель, наставник и если хочешь, духовный пастырь, – он гулко рассмеялся и подмигнул своим единственным глазом молчаливым охранникам – мы, огуны, как ты успел, наверное, заметить, такие же как вы, если не считать некоторых особенностей, – и он выразительно ткнул своей шестипалой кистью в опухоль на глазе. На этой кисти действующими были, пожалуй, только два пальца. Остальные бесформенной шкуркой трепыхались при каждом её движении – сейчас мы тебя умоем, причешем и покажем смотрительнице жриц. Думаю, ты ей понравишься, – изобразил он улыбку на вытянутом, как лошадиная морда, лице, покрытом к тому же пятнами шелушащейся экземы.
Охранники тем временем деловито подвернули воротник куртки пленника и, получив из рук Озза тускло блеснувший кольцеобразный предмет, ловко одели на его шею… ошейник-браслет.
– Отныне ты почти свободен, – с нескрываемой ехидцей прошепелявил огун и, сняв наручники с рук Кима, передал их охранникам, – но помни, любое угрожающее движение в мою сторону, либо если ты вдруг захочешь обнять в недружеских объятиях кого-либо ещё – и ты захрипишь от немедленного удушья. И не пытайся снять эту безделушку с себя, она этого очень не любит. Так что не делай глупости, сынок, и слушайся старших.
Ким потёр затёкшие от наручников запястья и осторожно коснулся ошейника. Он, ещё изучая в школе своего лесного посёлка, историю Древнего мира, помнил, что на Земле когда-то процветало рабство и рабам тоже одевали на шею смирительные ошейники. Но чтобы такое произошло здесь и с ним?! Оззу даже пришлось подтолкнуть пленника в спину, чтобы выйти из лифта и продолжить путь по слабо освещённому коридору, в торце которого мерцал красными отблесками проём, ведущий в помещение. Отпустив охранников и лично убедившись, что браслет на шее пленника надёжно защёлкнут, Озз беззлобно вытолкал Кима на середину просторной комнаты и стал рядом с ним.
– Калинза, золотце, вот тот, о котором говорил наш командор. Ты хочешь побеседовать с ним? – обратился евнух к полулежащей на куче подушек и слегка прикрытой ворсистым пледом женщине.
Ким коротко и исподлобья посмотрел в её сторону. Она, пожалуй, была даже красива. Высокая шапка взбитых над головой волос. Большие, с поволокой глаза, цвет которых в красном мареве освещения было трудно определить. Длинные тонкие ноги. Узкая талия. В ушах матово блестели замысловатые спирали сережек. На запястьях рук и лодыжках ног отливали серебром широкие браслеты. Она, даже не взглянув на Озза, пристально смотрела некоторое время на пленника, затем, щёлкнув выключателем визора, с грациозностью кошки соскользнула с низкой софы.
– Да, Озз, я хочу с ним поговорить. Иди. Как только понадобишься, я позову. Огун что-то ворча себе под нос, вышел, и когда гул его тяжёлых шагов затих в глубине коридора, она спокойно заговорила.
– Располагайся вот за этим столиком, землянин. Меня уже просветили, кто ты и откуда, так что отрекомендуюсь только я. Меня зовут, как ты уже слышал от этого старого евнуха, Калинзой Оппар. Я – смотрительница жриц любви, работа которых заключается в том, чтобы каждый год беременеть и таким образом пополнять редеющие ряды императорской армии. Я тоже стала в своё время пленницей поневоле.