Разведчик. Заброшенный в 43-й
Шрифт:
По лесу Игорь шел настолько быстро, насколько мог. Бежать нельзя, можно наступить на сухую ветку и демаскировать себя. Да и опасно: на мину наступить можно, с патрулем столкнуться.
Проделав путь с полкилометра, может – чуть больше, он свернул к берегу. И тут дот! И камень торчит…
Он прополз к камню и, к своей великой радости, обнаружил под ним акваланг и гидрокостюм. Намучившись в одиночку, все-таки оделся, нацепил акваланг. Игорь знал, что лодка должна быть приблизительно в кабельтове от берега, и потому двигался к воде так быстро, как только мог. Но все равно
Впереди показалась темная громадина, она разворачивалась боком. Мелькнул винт, и лодка стала набирать скорость.
Струей воды от вращающихся лопастей Игоря отбросило в сторону, как пушинку. В душе перемешались досада, злость на себя и обида на подводников – ну что им стоило подождать еще чуть-чуть? Ему бы только доплыть до корпуса, постучать по металлу… Они поняли бы, открыли бы наружный люк торпедного аппарата. А сейчас он один, в чужих водах, без еды, без надежды на спасение, и главное – он не передал командиру добытые сведения. Ну хоть топись от отчаяния!
Вернувшись к камню, Игорь снял акваланг и гидрокомбинезон. Замерз как последняя собака! Пополз в лес – надо было выбрать спокойное место и обдумать сложившуюся ситуацию.
Забравшись в дебри, он улегся под елью на толстом слое опавшей хвои. В роте его могут зачислить в погибшие, а еще хуже – счесть попавшим в плен. Хотя сослуживцы его ждали, не забрали акваланг и гидрокомбинезон. А вот других аквалангов не было, стало быть, вернулись все, кроме него. Растяпа и разгильдяй! Но что толку корить себя, дело уже сделано.
Для начала он решил добыть пропитание. В лесу, да еще рядом с рекой от голода и жажды не умрешь.
Выспавшись, Игорь направился к ручью, шумевшему в чаще. Вода в нем чистейшая, и видно было, как плавают рыбешки.
Сняв тельняшку, Игорь зашел в воду по колено. Холодно, вода была прямо ледяной.
Рыбешки, первоначально шарахнувшиеся от него стайкой, осмелели и стали подплывать близко.
Игорь опустил в воду тельняшку, расправил ее, как кошельковый невод, и резко дернул на себя. В тельняшке затрепыхалась рыбешка – небольшая, граммов двести. Он повторил все еще раз – и снова удача, еще одна рыбешка.
Выбравшись на берег, Игорь ножом выпотрошил рыбу и съел ее сырую. Вот если бы к ней еще и соли, совсем было бы хорошо. Жарить на костре нельзя, финны могут увидеть дым, почувствовать запах.
Желудок успокоился, голод уже не донимал так сильно – все же Игорь полутора суток ничего не ел.
Перед отправкой группы на финский берег Ладоги запасной вариант возвращения – как выбраться самостоятельно, если вдруг возникнет ситуация, подобная этой, не оговаривался. Подразумевалось, что все и строго к назначенному времени вернутся к месту сбора. Так что сам виноват!
Вернуться на базу можно было двумя способами. Первый – это идти на восток вдоль побережья. Получится далеко, километров сто, если не больше, и все по финским тылам. А у него – ни формы чужой для отвода глаз, ни карты, ни знания финского языка… Было бы близко – можно было бы это расстояние ночью на брюхе проползти, но сотню километров – нереально.
Второй вариант – ждать высадки
Наше командование считало пистолеты-пулеметы оружием несерьезным, полицейским. Принятый на вооружение еще до войны «ППД» сняли с вооружения, да и выпущен он был в малых количествах. А когда спохватились, было поздно, немногие оставшиеся «ППД» раздали командирам и политрукам.
В отличие от немцев, идущих по следу наших разведгрупп с собаками, финны использовали следопытов. По примятой ногами траве, неаккуратно сломанной веточке те шли не хуже собак, а, зная особенности местности, зачастую шли наперерез, устраивая засады. Потому Игорь к финнам относился со всей серьезностью. И он принял решение ждать высадки десанта.
Отправка разведгрупп бывает перед наступлением, дабы уточнить расположение вражеских огневых точек и количество войск. Воздушная разведка уже была. Наступление готовилось, к Шлиссельбургу стянули войска и суда – но когда оно будет, завтра или через неделю, знало только высокое командование.
Игорь настраивал себя на долгое ожидание – неделю, тогда ждать и терпеть легче. Одно было плохо – еды нет и одежда легкая. А в этих краях даже в середине июля температура в полдень редко поднималась до 15–16 градусов, а ночью – так и вообще 4–5 градусов. И костер развести невозможно, демаскирует. Игорь умел разводить костер почти без дыма, но запах горящего дерева никуда не денешь, а ночью еще и огонь издалека видно.
Он выбрался к железной дороге – считал составы и количество вагонов в эшелонах. Занятие почти бесполезное, поскольку передать эти сведения было некому – ни радиосвязи, ни просто связи с командованием у него не было. И все, что он увидит – эшелоны, доты, батареи на берегу, – пропадет втуне. А когда высадится десант, огневые точки врага проявят себя сами, и его сведения окажутся никому не нужными. И по всему выходит, что рисковал он зря.
Поняв бесполезность затеи с железной дорогой, Игорь направился к берегу и влез на дерево – уж лучше наблюдать за финнами, чем за «чугункой». И здесь его ожидал сюрприз, причем неприятный.
Один из солдат, видимо, приверженец здорового образа жизни, раздевшись до трусов, делал физические упражнения. Занятие безобидное, но после него финн захотел освежиться и полез в воду. Он отплыл от берега с полсотни метров, а возвращаясь назад, выбрался у камня. Поскольку водичка была прозрачной, солдат узрел на дне нечто непонятное. Криками и знаками он подозвал других, сам же нырнул в воду и вытащил сначала акваланг, а затем и гидрокомбинезон.
Игорю захотелось застрелить солдата прямо здесь и сейчас.