Разведчик. Заброшенный в 43-й
Шрифт:
Но и немцы не дремали. Они засекли активность наших сил в районе акватории, где предположительно затонула их подлодка. То, что она погибла, у немцев не вызывало сомнений, слишком долго она не выходила на связь. Да еще финны заметили буй.
Адмирал Редер приказал уничтожить затонувшую подлодку, чтобы русским не удалось поднять с лодки торпеды вкупе с документами.
Началось активное противодействие. Над местом гибели лодки летали немецкие бомбардировщики. Они сбрасывали глубинные бомбы, ставили мины «LMB» типа «ВН-1000», чтобы не подпустить к лодке корабли Балтфлота. Союзники немцев, финны, из крупнокалиберной артиллерии вели обстрелы. Работать под водой в таких условиях, при близких взрывах снарядов и бомб водолазам невозможно, гидродинамический удар будет таким, что водолаз погибнет.
Авиация Балтфлота активно противодействовала врагу, наши истребители сбили несколько вражеских самолетов. Кроме того, по акватории курсировали катера-дымозаградители – из-за плотного дыма артиллерийские корректировщики с финского берега не могли наблюдать и корректировать огонь.
Наше командование опасалось, что немцам удастся разрушить лодку глубинными бомбами. Пока везло, но везение – вещь переменчивая, и подлодку решили поднять, не затягивая во времени. Работа была сложной, требующей большой предварительной подготовки. Она была сложной даже в мирное время, что же говорить о военных условиях, когда подъему лодки активно противодействовали противники – немцы и финны.
Пару недель, пока на верфях шла подготовительная работа, тяжеловодолазы РОН подводили под лодку стальные тросы. Из-за секретности работы проводились по ночам. Немцы активно мешали, к месту затопления подлодки пытались пробиться их корабли для бомбардировки глубинными бомбами, но наши боевые корабли их отгоняли. Но уж очень не хотелось «кригсмарине» расставаться со своими секретами.
Когда понтоны были готовы, их заполнили водой и в полузатопленном состоянии отбуксировали к месту гибели лодки.
Но неожиданно в ход работы вмешалась погода. Поднялся ветер, разразился шторм. Что поделать, осень на Балтике редко бывает спокойной.
Но хуже всего было то, что понтоны штормом потащило к финским берегам. Однако их все же удалось зацепить и до утра под покровом ночи отбуксировать обратно.
Понтоны затопили, и в дело вступили водолазы. В тяжелом снаряжении они прицепили тросами понтоны к лодке – тросы были пропущены под ее днище.
На день работы прекратились. Наступил самый ответственный момент, и рисковать белым днем из-за возможного обстрела финнами из пушек никто не хотел. Но уже в сумерках понтоны продули, заполнив их воздухом, и здоровенные полые цистерны всплыли, оторвав лодку от грунта. Очень медленно ее начали буксировать в Кронштадт.
На буксировку ушли сутки, но уже 15 сентября лодку завели в сухой док. Док осушили, и лодка предстала перед специалистами. Из-за множества взрывов легкий корпус ее был помят, как будто великан смял ее, словно консервную банку. Через кингстоны стекала вода, попавшая в корпус. Без воды работать проще, ведь водолазный костюм сковывает движения, да и видимость хуже.
Когда лодка еще лежала под водой на грунте, одному из водолазов удалось найти и доставить на водолазный бот герметичный пенал с технической документацией на торпеду. Но вот испугался он сильно и сам рассказывал об этом сослуживцам.
Открыл люк из центрального поста, и током воды туда стало затягивать трупы подводников. Страшные, раздутые, они мешали, и водолазу казалось, что покойники хватают его за шланги и держат. С перепугу он заорал и попросил помощи – страшно, когда из водяной мглы на тебя выплывают десяток мертвецов, будто желая помешать твоей работе.
Каплей Шмидт указал места закладки взрывчатки, и работы на подлодке начали с обезвреживания мин. Причем очень скоро выяснилось, что ставили их немцы со знанием дела, в труднодоступных или в самых важных местах – в торпедном отсеке, в дизельном, в штурманской и в радиорубках. Все минные закладки обнаружили, и мины были извлечены с величайшей осторожностью. Потом было проще: разведчики обследовали лодку и достали все, что могло представлять интерес: карты, где были обозначены минные поля и проходы в них, противолодочные сети. В радиорубке – шифровальные блокноты, шифровальную машину «Энигма» и коды, менявшиеся ежесуточно. И только потом с величайшими предосторожностями достали обе торпеды.
К тому времени в Кронштадт уже прибыли англичане. Из одной торпеды извлекли взрывчатку – ее передали англичанам. Вторую изучали наши специалисты.
Торпеды оказались напичканы новейшими изобретениями, но, изучив их, инженеры нашли противоядие. Так, чтобы обмануть акустические наводки на корабли, специалисты внедрили простое решение: теперь за каждым кораблем на тросе буксировали подводный аппарат, похожий на маленькую торпеду – он издавал сильный звук, по тембру напоминающий звук работы винтов. Поскольку звук с «обманки» был намного сильнее шума настоящих работающих винтов кораблей, торпеды устремлялись к нему. Изучили и электродвигатель, и электромагниты, бесконтактный взрыватель и самоликвидатор.
Во время войны немцы внедрили много новинок, в том числе и в минно-взрывном деле. На мины – донные в том числе – начали устанавливать взрыватели индукционные, акустические и магнитные. Кроме того, взрыватели могли оснаститься счетчиком кратности, имеющем на приборе от 0 до 20. Счетчик выставляли вручную на минном заградителе. Если установили, к примеру, цифру 3, то это означало, что два судна пройдут без проблем, а третье подорвется.
Делали даже дрейфующие мины. Небольшая по весу – в 14 килограммов, она плавала под водой на заданной глубине и ждала жертву. Ставили их на вражеских судоходных путях. Но для того чтобы не взорваться потом самим, мина «ЕМС» ставилась в режим самозатопления, который срабатывал через 72 часа.
Торпеда «Крапивник» была для моряков сущим дьяволом. Она не оставляла за собой следа, и наблюдателям обнаружить ее с мостика, в бинокль, было невозможно. Она сама шла на шум винтов, корректируя направление, и в случае промаха начинала описывать концентрические круги, постоянно уменьшающиеся, пока хватало зарядки аккумуляторов, а их хватало на 10 километров подводного хода. Да еще, кроме акустического самонаведения, она имела магнитный взрыватель, установленный на неизвлекаемость.
В общем, нашим минерам с Балтфлота пришлось здорово повозиться с торпедами. Однако одну торпеду они разобрали сами, до винтика. Один из водолазов признался Игорю, что на подлодке, когда она еще лежала на дне, напился.
– Насмотрелся мертвяков, жутко стало. А в отсеке воздушный пузырь, в воде выпивка в бутылках плавает. Думаю – дай-ка отхлебну. Взял бутылку, смотрю – коньяк. В воздушный пузырь всплыл, маску снял и бутылку ополовинил. Чувствую – разводит меня. Не рассчитал, что на глубине алкоголь всасывается моментом. Пришлось лодку экстренно покидать и всплывать. На ботике меня качало, но наши приняли это за глубинное опьянение, уходил-то под воду я трезвым, – признался водолаз.
По итогам работы с затонувшей подлодкой, за разведку в финском тылу перед высадкой десанта многие разведчики-водолазы и их командиры были награждены, кое-кто получил повышение в звании.