Разведчики и шпионы
Шрифт:
С учетом этого руководство ГРУ в июле 1942 года направило нелегальному резиденту в Лондоне Яну Черняку («Джену») указание приступить к вербовке сотрудника Кавендишской лаборатории Кембриджского университета Аллана Мея.
Черняк успешно выполнил задание Центра. Он установил с Меем контакт и сумел убедить его в том, что, передавая советским представителям сведения об английском атомном проекте, тот окажет СССР посильную помощь в борьбе с фашизмом.
И до конца 1942 года Мей, получивший псевдоним «Алек», передавал важные сведения об установках по отделению изотопов урана, описание процесса получения плутония, чертежи «уранового котла»
Командировка в Америку
Однако Мей, похоже, не испытывал особого удовольствия от своей тайной деятельности. Сам он писал об этом так: «Вся эта история причиняла мне огромную боль, и я занимался этим лишь потому, что считал это своим посильным вкладом в безопасность человечества».
А потому он с чувством облегчения воспринял весть о переводе его в декабре 1942 года в Монреальскую лабораторию Национального научно-исследовательского совета Канады. Дескать, теперь разведчики от него отстанут. Тем более, что дипломатических отношений между СССР и Канадой в то время не было.
В январе 1943 года Мей прибыл в Монреаль и присоединился к исследовательской группе англо-канадских физиков-атомщиков, возглавляемой профессором Джоном Кокрофтом.
А когда в августе 1943-го в Квебеке Черчиллем и Рузвельтом было подписано соглашение, по которому Англия и США объединяли свои усилия в создании атомной бомбы, Мея перевели в Чок-Ривер, где союзники намеревались построить реактор для производства обогащенного урана.
Мей также получил возможность бывать в Аргоннской лаборатории Чикагского университета, где находился первый ядерный реактор, запущенный в декабре 1942 года Энрико Ферми.
Общение Мея с американскими учеными позволило ему быть в курсе основных достижений «Манхэттенского проекта», и ГРУ никак не хотело упускать такой источник информации.
В Оттаве с июня 1943 года начала действовать легальная резидентура военной разведки, но только в феврале 1945 года ее резидент полковник Николай Заботин («Грант») получил возможность выйти на связь с Меем, послав своего агента Ангелова в Монреаль.
Мей, явно не ожидавший, что и в Канаде ему придется сотрудничать с советской разведкой, сделал попытку уклониться от контакта, сославшись на то, что он находится под наблюдением контрразведки.
Но Ангелов был настойчив. «Довольно грубо», как вспоминал потом сам агент, он надавил на Мея, сказав, что если тот откажется, то у него возникнет «повод для серьезного беспокойства». В результате Аллан Мей был вынужден согласиться на продолжение сотрудничества. И получил указание подготовить доклад о проводимых в Канаде и США исследованиях по атомной бомбе.
С мая по сентябрь 1945 года он несколько раз встречался с Ангеловым и передал ему немало ценных материалов.
На одну из встреч он даже принес микроскопические образцы урана-233 и урана-235, а также доклад, в котором была описана конструкция бомбы, ее детали и отдельные узлы, а также технологические процессы их изготовления.
Предательство, провал, арест, суд и приговор
Сотрудничество Мея с оттавской резидентурой ГРУ продолжалось до сентября 1945 года. Потом его в связи с окончанием работ в Чок-Ривере отозвали в Англию. В середине сентября Аллан Мей благополучно прибыл в Англию и стал преподавать в Королевском колледже в Лондоне.
Но тут случилась беда. За несколько дней до его
Полученная от Гузенко информация была немедленно доведена до руководителя Особого отдела Скотланд-Ярда подполковника Леонарда Барта. И тот вскоре выяснил, что под псевдонимом «Алек» скрывается доктор Аллан Мей.
За ним было установлено круглосуточное наблюдение, не выявившее, впрочем, никакого криминала. Тем не менее, 15 февраля 1946 года Барт позвонил Мею на работу и пригласил посетить Управление по атомной энергии, сказав, что ему надо навести некоторые справки.
Во время беседы за чашкой чая Барт заявил Мею, что ему известно о его сотрудничестве с советской разведкой. Растерявшийся от такого оборота беседы Мей признался, что, действительно, находясь в Канаде, встречался с русскими с января по сентябрь 1945 года и передал им образцы урана.
Суд над Меем начался 1 мая 1946 года. Государственный прокурор сэр Хартли Шоукросс обвинил его в нарушении Закона о государственной тайне. А судья Оливер вынес приговор – 10 лет тюремного заключения.
Срок Мей отбывал в Уэйкфилдской тюрьме в Йоркшире. В январе 1953 года его за примерное поведение досрочно освободили, после чего он устроился на работу все в том же Кембридже. Аллан Мей стал заниматься исследованиями по теории усталости металла, и его статьи даже печатались в одном из ведущих научных журналов мира «Nature».
В 1962 году он покинул Англию и перебрался в Гану, где получил место специального профессора физики в местном университете.
До конца жизни Мей не раскаивался в содеянном и полагал, что поступил правильно.
Гениальный нелегал (Рудольф Абель)
…Хмурым ноябрьским утром 1971 года, когда унылый осенний дождь время от времени сменялся первым снегом, к Донскому кладбищу в Москве подкатили четыре машины и катафалк с гробом. Похороны были малолюдными, хотя и торжественными. Прозвучали короткие прощальные речи. Отгрохотал салют почетного караула. И под похоронный марш сотрудники внешней разведки СССР в тот ранний час простились с человеком, известным всему миру под именем полковника Рудольфа Абеля.
Семья Фишеров
Между тем, на самом деле его звали Вильям Генрихович Фишер. Именем умершего друга резидент нашей разведки назвался при аресте. Будучи профессионалом, он заготовил легенды на все случаи жизни. Факты же его реальной жизни были рассекречены сравнительно недавно.
Родился знаменитый разведчик 11 июля 1903 года в английском городке Ньюкасл-на-Тайне в семье русских политэмигрантов, скрывавшихся за рубежом от ареста.
Впрочем, русским Вильям был лишь наполовину: его отец, Генрих Фишер, происходил из обрусевших немцев Ярославской губернии. С юности занимался революционной деятельностью, что заставляло его то и дело менять местожительство. Оказавшись в Саратове, он и познакомился с русской девушкой Любой. Но едва они поженились, молодой семье пришлось срочно эмигрировать – над Генрихом нависла реальная угроза ареста.