Разведчики времени
Шрифт:
Марго села в постели. Затем показала на себя:
— Марго, — и после этого показала на мальчика. Тот прошептал:
— Domine, sum Achillei.
— Domine?
Она, наверное, ослышалась? Но ведь Малькольм четко объяснил ей значение этого слова. Dominus означает «хозяин».
Юный Ахилл взглянул на нее снизу.
— Esne Palmirenus? — спросил он голосом, в котором звучал благоговейный страх.
Она пожала плечами. Не все ли равно?
— Es tu?
— Ego — Graecus sum… — отвечал он задушенно, с таким испугом в голосе, что у Марго сердце сжалось. Как же так случилось, что
И даже еще важнее для нее было понять, как так получилось, что его сделали именно ее рабом? И что ей теперь с ним делать?
Когда хозяин виллы снова появился, чтобы справиться о ее здоровье, Марго собралась с силами и попробовала выяснить это. Ее знания латыни было явно недостаточно для такого сложного диалога, но Фламиний рассеял все сомнения, когда вручил ей конец цепи, которой был скован Ахилл, со словами:
— Achilles tuus est servus.
«Ну, замечательно! И что мне положено делать со своим рабом?»
Патриций вручил ей железный ключ.
Марго некоторое время тупо разглядывала его. Ахилл сидел рядом на корточках с покорно склоненной головой. «Может быть, он снова сбежит? Ну и что? Я не стану его тогда разыскивать».
Она отомкнула замок его цепей. У Ахилла перехватило дыхание, потом слезы брызнули из глаз, и он уткнулся головой в пол. Фламиний тихо заворчал — звук означал его глубочайшее удивление. Затем он пожал плечами, как бы говоря: «твое дело».
За ужином этим вечером новое приобретение Марго неотступно находилось рядом с ней. После ужина он проводил ее до самой кровати, убедился, что она хорошо укрыта, и только после этого задул светильники. А потом снова занял свою сторожевую позицию на полу между ней и дверью.
Когда на следующее утро она проснулась, он был все на том же месте и крепко спал.
По ее вычислениям выходило, что ей оставалась еще два дня. За это время надо было разыскать таверну «Путешествий во времени», объяснить все Малькольму, извиниться перед ним и успеть вернуться в Ла-ла-ландию. Такая вот она умненькая и осторожненькая разведчица-стажер!
Но когда Марго сделала попытку покинуть дом, Фламиний издал восклицание ужаса. Жестами и знаками он объяснил ей, что она гость в его доме, он отвечает за нее. И потому и думать запрещает о том, чтобы покинуть дом до полного выздоровления. Отчаявшись настоять на своем, Марго в конце концов стала просто повторять:
— Цирк, Квинт Фламиний. Ludi Megalenses…
Она надеялась, что стоит ей выбраться на переполненные толпами народа улицы, ей уже нетрудно будет сбежать и избегнуть этого несколько навязчивого гостеприимства.
В глазах Квинта вспыхнуло понимание. Что бы он ни сказал ей на самом деле, Марго была почти уверена, что это звучало примерно так:
— Конечно, я прекрасно тебя понимаю. Ты проделала этот неблизкий путь из Пальмиры, чтобы посмотреть состязания и гладиаторские бои. А тут один из моих злополучных рабов нанес тебе такое увечье, что ты не в состоянии выйти…
Знаками и жестами он дал ей понять, что завтра они обязательно выберутся в город на бои. Марго в ее положении ничего не оставалось, как обуздать свое отчаяние и молчаливо согласиться.
Вдобавок ко всему возникла проблема с Ахиллом.
«Пусть лучше они думают, что я эксцентричная провинциалка», — ворчала она.
Но что бы там ни думали ее хозяин и ее раб, купальня с подогретой водой была восхитительна. Ей не хотелось оттуда вылезать.
«Ох, ведь к этому можно и привыкнуть…»
Она нежилась в бассейне с подогретой водой по полдня, отмачивая все свои болячки и царапины, отскабливая каждый дюйм своей кожи. Затем следовал столь же неторопливый обед во внутреннем дворике виллы. За обедом она разнеженно слушала журчание и плеск струй в фонтанах и мечтала, чтобы здесь был и Малькольм.
«Завтра», — решила она. Завтра она обязательно изловчится и выскользнет из мягких тисков ее хозяина.
К несчастью, у ее хозяина были на этот счет свои соображения.
Марго не пошла в Цирк.
Ее туда понесли. На носилках с креслом, установленным на двух длинных шестах. Их несли четверо сильных, обливающихся потом рабов. В этом кресле Марго оказалась плывущей над головами уличной толпы. Она чувствовала себя глупой, вызывающе заметной и вообще смешной на этом насесте. И без всякой надежды спуститься вниз и затеряться в толпе. Потому что в нескольких шагах от нее на других носилках плыл Квинт Фламиний.
Ахилл с сияющими от восторга глазами следовал за носилками Марго, изо всех сил пытаясь не хромать. Перед Колизеем несметные толпы народа стекались к его многочисленным входам. В десятках киосков и павильонов продавались еда, вино и даже стеклянные чаши и кубки, украшенные по окружности рельефными сценами боев и соревнований. «Памятные кубки? А может, и нет», — гадала Марго.
В некоторых павильонах находились «букмекеры», принимавшие ставки на исход предстоящих состязаний и боев. Их осаждали толпы болельщиков. Люди азартно скандалили за право успеть сделать ставку до начала состязаний, получали свои билетики, передавали деньги.
Она где-то читала, скорее всего в одной из этих толстенных книг из библиотеки Ла-ла-ландии, что в Древнем Риме запрещалось делать ставки на спортивных состязаниях и боях гладиаторов. Если это было правдой, то куда же смотрели те, кому было поручено следить за соблюдением этого закона?
Рабы Квинта опустили носилки у одной из высоких входных арок, ведущих на большую арену. Марго уже всерьез подумывала о том, не нырнуть ли ей в толпу, как тут Квинт взял ее под руку, улыбаясь и любезно болтая, и повел во входную арку. Он заплатил за вход и получил три красных платка, размахивая которыми нужно было подбадривать любимую команду императора. Во всяком случае, она твердо решила, что красный — это любимый цвет Клавдия. Такой вывод она сделала из услышанного разговора, в котором слова «император» и «принципал» связывались каким-то образом с красными платками. Квинт протянул один платок ей, другой — Ахиллу и отпустил своих рабов.