Разведчики
Шрифт:
— Компетенции, — серьезно подсказал невысокий, плечистый паренек, — самый дотошный среди пришедших. Галя успела это заметить.
— Нет, — так же серьезно ответила она, — я хотела сказать в их ведении… А вот если они откажут, я помогу. Обещаю вам, обязательно помогу.
— Но послушайте, девушка…
У Гали сердито дернулись брови.
— …то есть, товарищ инструктор, — тотчас же поправился парень, — ведь они бюрократы. Скажут, заявки вашей нет. Скажут, заранее нужно было…
— И действительно, нужно было заранее. Но вот насчет бюрократов вы
А глаза у этого парня, ну просто умоляющие. И голубые-голубые, совсем как у Василия.
Галя улыбнулась. Парень тотчас же тоже расплылся в улыбке и вдруг подмигнул. Плутовато так подмигнул, озорно. Дескать, ты же своя, наша. И, конечно, поможешь нам. И не нужно будет идти в это управление, где сидят скучные, пожилые люди. Сидят и млеют от жары. И от всего отмахиваются. И, конечно же, не могут улыбаться, как этот симпатичный пышноволосый инструктор. Надо сказать, что в управлении культуры парень ни разу не был. Но при одном слове «управление» рисовал он себе такую вот невеселую картину. Он улыбался все шире. «Ну помоги нам, товарищ инструктор», — говорила его улыбка.
Но Галя поняла эту улыбку совершенно иначе. Ишь ты, уже и фамильярничает. Этого она не терпела и заговорила сухо.
— Я вам все сказала. Все объяснила. Настаивать бесполезно. Не теряйте времени даром. Действуйте! — Последнее прозвучало совсем, как у секретаря горкома комсомола. И совсем, как секретарь горкома, Галя пристукнула рукой по столу.
Парень потускнел, повернулся к своим товарищам.
— Что ж, ребята, пойдем из этой канцелярии.
Они разочарованно и почему-то сочувственно посмотрели на Галю и направились к двери. Дотошный парень шел последним. И, конечно, на пороге он обернулся. И вновь озорно усмехнулся.
— А как, товарищ инструктор, насчет того, чтобы прийти к нам на вечер, то есть, простите, посетить наше культурное мероприятие? Приходите, не пожалеете, то есть культурно проведете время. — И, не дожидаясь ответа, вышел.
А у Гали остался после этого эпизода неприятный осадок. Она была недовольна собой, своим разговором с ребятами, которые так непочтительно держали себя с ней. Твердости ей недостает. Строгости.
…До поздней ночи сидели поодаль от костра Галина и Петр Костомаров. Все говорили о Румянцеве. Вернее, говорил Петр. Галя заставляла одно и то же повторять по нескольку раз, и все казалось ей, что Петр или забыл что-то или о чем-то умолчал.
Наконец, Петр взмолился.
— Все я вам уже рассказал, Галина Михайловна. Если что вспомню, так завтра договорю.
— Завтра мне на задание идти, Петя, ранним утром.
— С ребятами?
— Нет, Петя, одной… Слушай, ты, пожалуйста, еще что-нибудь вспомни, а?
Петр молча кивнул головой. Он понимал, что с задания не всегда возвращаются. Особенно, если человек идет один..
Глава третья
ГРАФ ВАДЛЕР
У начальника Приморского СД подполковника Вадлера было отличное настроение. Ему положительно везло в последнее время. Полоса неудач, которая началась с первых дней его приезда в Россию, позади. Вчера он, Вадлер, удостоился похвалы самого генерала Розенберга. А благорасположение Розенберга — это карьера, это обеспеченное будущее. Вадлер отлично знал, каким влиянием пользовался Розенберг, как считаются с ним в ставке фюрера. Что ж, он заслужил похвалу генерала, он так старается. Зембровецкую, советскую разведчицу, ему удалось уломать. А поимка двух разведчиков, посланных на связь к советскому резиденту в Приморске? И сам резидент у него в руках. Его захват — дело ближайшего времени. Но об этом пока ни слова Розенбергу. Он готовит сюрприз генералу. Тогда уж будущее Вадлера будет окончательно обеспечено.
Начальник Приморского СД прошелся по своему кабинету из угла в угол, довольно потирая руки. В дверь осторожно постучали. Вошел адъютант Вадлера Бергер, горбоносый, похожий на грека.
— Господин подполковник, та, вчерашняя, опять пришла.
Вадлер недовольно поморщился. Вчера утром он был в отвратительном настроении: ночной допрос оставшегося в живых разведчика ничего не дал. А тут еще Краузе. Этот приставленный к Розенбергу гестаповец немало крови попортил Вадлеру. На каждом шагу дает понять, что начальник СД бездарен, что вся его деятельность и яйца выеденного не стоит.
Встретив поутру Вадлера, Краузе холодно спросил его, как идут дела.
Не ответить этому чванливому баварцу было нельзя: подполковнику Вадлеру было приказано о каждом своем шаге ставить в известность обер-лейтенанта Краузе.
— Пока что ничего не удалось добиться, господин обер-лейтенант. Крепкий орешек попался. Но я надеюсь…
— Напрасно надеетесь, господин подполковник, — не дослушал Краузе. — Вам придется трудновато, это не гнилые орехи. Приказано завтра отправить пленного в Тополевск, в гестапо. Вот там он заговорит.
Ясно, что после такого разговора настроение у Вадлера весь вчерашний день было паршивое. И когда Бергер доложил о какой-то женщине, Вадлер коротко бросил:
— Пошлите к черту!
— Говорит, у нее ценное сообщение, которое заинтересует господина подполковника.
— К черту вместе с ценным сообщением.
— А может…
— К черту!
Опять, видимо, чепуха какая-то. Знает он эти ценные сообщения. Наслушался. Какой-нибудь мелкий доносик на неблагонадежного соседа, который при коммунистах то-то и то-то. Или плюнул вслед солдату, забравшему последнее барахлишко. Мелочь, ерунда.
Теперь же Вадлер, с минуту помолчав, махнул рукой:
— Пусть войдет!
Взглянув на вошедшую, Вадлер почувствовал, что вчера допустил ошибку, не выслушав ее. Эта женщина нисколько не была похожа на тех, кто приходил к нему раньше. Держалась она очень уверенно, свободно. Спокойный взгляд больших, черных глаз. Гордая осанка. Каждое движение исполнено достоинства. Одета просто, не крикливо, но продуманно и со вкусом. Черные с редкой проседью волосы гладко причесаны, уложены сзади в тугой валик.