Разведка боем
Шрифт:
— Я посмотрю, что удастся сделать, — сказал он, и ушел.
— А я думала, первый секретарь может всё, — сказала Лиса.
— Главное, чтобы и он так думал, — ответил я. — Тогда получится. У него, у нас, у всех. Мы можем многое. Очень многое. Если осмелимся, решимся и начнём.
Глава 24
1 августа 1975 года, пятница
НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ ЧИЖИКА
— Ой, Чижик, ты с цветком пришёл! Как мило!
Я пронес горшок с растением через весь кабинет и поставил на
— Это, дорогая редакция, не цветок. Это лавр. Что важнее, это не безродный космополитический лавр. Семена я приобрёл в Ялте, у смотрителя чеховского музея. Семена того самого лавра, который обязан жизнью Антону Павловичу. Я их посадли, семена, и вот… Пока лавр маленький, но если его любить, если за ним ухаживать, он будет расти. Дорастет до горшка побольше, потом до горшка большого, до кадки, а там видно будет. В общем, символ любви и таланта — лавр Чехова!
Девочки зааплодировали.
Редакция наша невелика. Четыре комнатки, если считать чулан, но я бы его не считал. Нам хватает. Суть ведь не в помещении, а в людях. Часть отвечает за форму, часть — за содержание, и каждый считает себя главным. Да, каждый. Даже уборщица уверена, что без неё всё пропадёт. И это хорошо. Если человек считает себя главным, он и работать будет, как главный. Ответственно.
— Всё, коллеги, расходимся, работаем!
Большая часть работы — на вынос. Трудятся дома. Не в штате, а на договорной основе. Ведь суть не в том, чтобы сотрудник отсидел восемь часов, нужно, чтобы работа была сделана хорошо, на совесть, и в срок.
Пока получается.
Сегодня собрались на малое совещание: проводим итог недели. Что хорошо, что не очень, в чём проблемы, и как их решить. Вот я к нему лавр-то и привез из Сосновки, к совещанию. У меня ещё пять горшочков осталось, дома. Пусть набираются сил, лавры. Пригодятся, силы-то. И лавры.
Мы остались втроём, главный редактор, исполнительный директор и я. У меня рабочего места нет, да оно мне и ни к чему. Читаю я урывками, а работа у меня больше представительская. С писателями встречаюсь, в рестораны вожу, да договора заключаю. Писатели, они такие же люди, как и все. Хотят признания и уважения. А тут я. Гроссмейстер, победитель Фишера, и, что важно, не только не путаю имена писателей, а знаю все об их книгах. Как зовут Быкова, и как Юрковского. Насчет денег в большинстве своём фантасты неизбалованны. Порой думаешь, предложи им самим платить за публикацию, так с радостью и заплатят. Будут вагоны разгружать, а деньги откладывать на роман.
Но платим мы, и платим хорошо. В сравнении с остальными. И потому портфель заполнен до конца года. Но… Но сливки с отечественных фантастов, приключенцев и детективщиков сняты. А дальше?
Мы готовим альманах. «Фантазии и кошмары Чёрной Земли». О страшном. Традиция русской литературы: «Вий» Гоголя, «Упырь» Толстого, «Бобок» Достоевского.
Зачем? Сегодня нужна потребность в светлой литературе, а мы тут с ужасами всякими.
Но!
Но писать в светлом настоящем о светлом будущем — это как белым по белому рисовать. Да и откуда у нас злодеи и вурдалаки? У нас могут быть только слегка оступившиеся люди, которых нужно перевоспитать, и только. Вот и приходится переносить действие в прошлое, во времена царизма или войны, либо куда-нибудь в далёкий космос бороться со стихиями, либо в капиталистическую страну, лучше выдуманную. Получается интересно, вот хоть книги Багряка о комиссаре Гарде(и да, я договорился с ним, вернее, с ними, что следующая повесть о Гарде будет в «Поиске»), но если всё это будет происходить не в Лос-Буржуйске, а у нас — эффект может быть значительным.
Пантера написала рассказ, для затравки. Хороший, это я как читатель говорю. Но Тяжельников за голову схватился. Вы, говорит, Миша (последнее время он со мною резко
«Поиском» рисковать мы не будем. Но у меня есть идея комбинации. С хорошими шансами на выигрыш. Потому альманах нужно потихоньку составлять. И мы составляем. Потихоньку.
А пока…
— Вот, опять, — Ольга показала пять рублей. — И что делать, просто не знаю.
Нам постоянно присылают деньги. Прямо в конвертах, хоть и запрещено это. Присылают не просто так, а с просьбой выслать либо определенные номера, либо подписать на журнал. Мы даже напечатали жирным шрифтом: «редакция вопросами подписки и рассылки не занимается». А они шлют и шлют.
— Что здесь сделаешь. Подписать их, только и всего. Озадачить кого-нибудь. Не так и сложно, — посоветовал я.
— Это со стороны не так и сложно, а когда начинаешь делать, они, сложности и вылезают. Нужно разрешение на редакционную подписку, — сказала Лиса. — Иначе любой проверяющий поднимет шум.
— Значит, будет разрешение на редакционную подписку. А пока — через «Союзпечать».
— Подписать-то нетрудно. Как деньги оприходовать, вот проблема.
— Много таких писем, с деньгами?
— До пятидесяти в месяц. На четыреста рублей.
— Ладно, валите на меня. То есть вычитайте стоимость из моей зарплаты. Для бухгалтерии всё чисто. А поступающие средства будем считать пожертвованием на Дом Престарелых, о чём и объявим в журнале.
— Думаешь, проскочит?
— Думаю, в ближайшее время я это дело решу официально.
— В ближайшее — это какое? — не отставала Лиса.
— В Москву я собираюсь через неделю. И вообще, что есть главное богатство журнала? Не столы и стулья, не сотрудники, даже не авторы. Главное богатство журнала — это постоянные читатели. И если нас просят подписать, да ещё присылают деньги, то отказываться от таких читателей — всё равно, что хлеб бросать на землю.
Мы помолчали.
— Умеешь ты, Чижик, убеждать, — сказала, наконец, Лиса. — Сделаем. Прямо сейчас и сделаем, — она достала пачку писем, вызвала секретаршу и озадачила. Делегировала полномочия.
Затем пришла Ольга Николаевна, наш корректор.
— Я проверила вашу протеже, Михаил. Весьма удовлетворительно.
Моя протеже — сказано сильно, но отчасти и верно.
С папенькой и Анной отношения у меня прохладные. Но корректные. Анна, после того как кавалерийскую атаку на дедушкино наследство я отбил, перешла к выжидательной тактике. Нет-нет, а и заведет разговор, как нынче трудно жить. Я только киваю, да, нелегко. Но оказывать материальную помощь не спешу. Ну с чего бы? Папенька по нашим, советским меркам, зарабатывает не то, что неплохо, а даже очень хорошо. Анна, конечно, поменьше. Но квартира у папеньки отличная, есть «Волга» — чего же более? Дача? Вопрос решаем, но папенька не хочет. Такой дом, как дедушкин, он построить не может, не из-за недостатка денег, а просто — нельзя, не положено. А то, что можно построить, ему не нужно. Отдыхает он в санаториях, вот недавно в Паланге три недели провёл, в доме отдыха для заслуженных людей. Потому что папенька — заслуженный артист РСФСР, депутат областного совета и ведущий солист ордена трудового красного знамени Черноземского театра оперы и балета. А теперь ещё и режиссёр. Материальная база для советской семьи просто прекрасная, как пишут в отрывных календарях. Какая тут материальная помощь? Нет, на день рождения я ей, Анне, подарил двести пятьдесят чеков, пусть сама купит, что захочет, в «Березке». Подарок Анна приняла, купила дубленку, но добрые люди рассказали, что она называла меня жёлтым земляным… нет, чернозёмским жлобом, вот.