Разведка боем
Шрифт:
– Оно, конечно, кому как, – вмешался Шульгин. – А вот я так просто развлечься намереваюсь. Заскучал, можно сказать. После Африки совсем ничего интересного в жизни не случалось. – Сашка посмотрел на часы.
– Однако пора.
В своей комнате он выставил в окно антенну рации, передал короткий условный сигнал, дождался ответов от командиров рассеянных по городу групп:
– Я третий, нахожусь в Сокольниках…
– Я пятый, на Рогожском кладбище…
– Одиннадцатый, иду дворами вдоль Ордынки…
Никто не потерялся. Указав место сбора и включив непрерывную
К трем ночи прибыли все. Зря большевики пугали комендантским часом и бдительностью своих патрулей. Сорок вооруженных бойцов пересекли Москву насквозь по всем азимутам и обошлись не то, что без стрельбы, а даже и без ножей. Но при этом и изобретательность проявили… Одна из групп раздобыла где-то бочку золотаря и провезла на ней все снаряжение плюс десять ящиков патронов и гранат. Другая воспользовалась кладбищенскими дрогами, командир третьей просто провел своих людей строевым шагом от самой Таганки, нарочито не пряча оружия.
Отдав последние распоряжения, Новиков с Шульгиным наконец остались одни. Чертовски усталые, но довольные собой. Их коварный план начал удаваться.
В оконное стекло барабанил всерьез разошедшийся дождь. И это почему-то успокаивало. Гудел жаркий огонь в буржуйке, насыщаемый сухим до звона мебельным деревом. Ореховым или грушевым.
– Ну вот и снова мы дома, Андрюх, самая малость осталась, – произнес элегически Сашка, с усилием стащил узкие, отсыревшие сапоги, белые шерстяные носки и протянул к печке сопревшие ноги, блаженно шевеля пальцами.
– Только уж дом-то больно загажен…
– Какой ни есть, а наш. Другого теперь не будет. С утра пойдем, налегке прогуляемся. Только тебе надо бы поприличнее одеться. Комбригом каким-нибудь. Автомобиль раздобудем, покатаемся, местность изучим…
Шульгин задул лампу, предварительно раскурив у верхнего обреза стекла сигару, густыми клубами дыма заполнил комнату, чтобы перебить запахи дезинсекталя и прежних хозяев.
В плотной гуталиновой темноте, которую почти не рассеивали багровые блики из поддувала, огонек сигары полыхал, словно сигнальный фальшфейер.
– Возьми рацию, пока не лег, – попросил его Новиков, уже заползший в спальный мешок. – Попробуй с Берестиным связаться. Что там у них новенького случилось?
– Успеется. – Судя по голосу, можно было представить, как Сашка пренебрежительно махнул рукой. – Давай лучше еще по граммульке примем, в узком, значит, кругу. А то я заметил, после наших космических приключений людское общество меня утомляет. С трудом выношу, когда больше трех человек рядом суетится…
Слышно было, как он гулко глотнул из фляжки, словно не коньяк пил, а воду через край ведра, передал посудину Андрею.
– Я вот сегодня целый день в одиночку гулял, мыслей всяких передумал уйму. Поначалу все удивлялся – отчего это я чувств никаких таких не испытываю? Вроде бы черт знает что – прошлое все-таки, и вокруг родные в будущем места… А я хожу – ну словно просто в какой-нибудь захолустный Усть-Сысольск случайно заехал. Помнишь, как первый раз в Суздаль попали… А чтобы как следует проникнуться –
Новиков не отвечал, предоставляя Сашке возможность выговориться. Наверняка он не просто так разговор затеял, что-то поважнее, чем впечатления от встречи с Москвой, его волнует. И не ошибся. Еще немного порассуждав об увиденном в городе, коснувшись совершенно безнадежной картины с женским вопросом, Шульгин подошел к главному.
– Вокруг Кремля я тоже побродил. И вот что надумал – а на кой нам ждать? Совершенно свободно можно произвести десантно-штурмовую акцию… Запросто. Ночью, с трех сторон, через стены. Потом блокировать изнутри ворота – и делай, что хочешь…
Идея эта в первый момент показалась Новикову дикой.
– Ты что? Нас сорок человек. А там одного гарнизона тысячи полторы. Да в городе войск уйма…
– А наплевать! Рабочих ворот там трое. На каждые по пять человек нужно, чтобы захватить и удерживать. В башнях бойницы, все подходы простреливаются насквозь. Патронов хватит. А остальные двадцать пять захватывают дворец со всем содержимым. Как в Кабуле…
– И что?
Шульгин в темноте фыркнул:
– Что-что! Чего ты девочку из себя корчишь? Как захотим, так и сделаем. Когда мы всю компашку захватим, тогда и будем решать. Тем, кто снаружи останется, ультиматум предъявим. Или капитуляция, или…
Андрей лежал, вытянувшись, в своем мешке. Уставшее за день тело медленно расслаблялось, выпитые самогон и коньяк на голову совсем не подействовали, просто мысли стали быстрее и легче. И Сашкино предложение вдруг показалось вполне разумным. Только с другой стороны.
– Нормально. Это ты здорово сообразил. Мы здесь для чего? Разведка боем, правильно? Вот и проверим. Если нас кто-то пасет и в состоянии наши действия контролировать, пусть так и воспримет… Зачем мы сюда пришли? А вот за этим. Кремль взять, Ленина шлепнуть… Будем готовиться, не слишком даже маскируясь. Засекут, меры какие-то примут – хорошо. А если нет – доведем замысел до конца. Белые начинают и выигрывают…
Шульгин, вскочив с матраса, отобрал у Андрея фляжку, устроился на подоконнике, под струей вливающегося в форточку сырого и холодного воздуха.
– Я о таком сначала не думал. А теперь очень мне захотелось раз и навсегда с ними разобраться, особенно как по городу погулял. Не знаю, что ты увидел, а я насмотрелся. Нельзя им позволить жить на свете. Ты поэзию лучше меня знаешь. И Ахматову знаешь. Что мужа ее, твоего любимого Гумилева, они скоро расстреляют ни за что, ты помнишь? А я недавно узнал, что у нее еще и брат был родной, морской офицер. Его в Крыму убили, в ноябре двадцатого. Она стихотворение тогда написала:
Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых, Огнестрельных пять. Горькую обновушку Другу шила я. Любит, любит кровушку Русская земля.