Разведка боем
Шрифт:
Возбужденный собственными мыслями, генерал резко поднялся с места, так что упал плетеный камышовый стул. Несколько раз прошелся по веранде, взметывая быстрыми шагами полы черкески.
Доказательств измены «союзников» искать недалеко. Всего четыре дня назад Врангель получил сообщение, что из Одессы под конвоем французского миноносца вышел курсом на Геную советский пароход с пятью тысячами тонн хлеба. И это при том, что Англия и Франция неоднократно заявляли, что никому не позволят нарушить блокаду советских портов. Всюду предательство и обман!
Врангель остановился у заплетенной плющом балюстрады,
Но не успел еще язычок звонка дважды ударить о серебряные стенки, как на пороге уже возник болезненно-бледный поручик с левой рукой на черной косынке. Словно угадал мысль Главнокомандующего.
– Ваше высокопревосходительство, у вас просит аудиенции господин Эндрью Ньюмен, владелец парохода «Валгалла», прибывшего из Северо-Американских Соединенных Штатов.
Изумившись столь странному совпадению, Врангель немного помедлил, решая для себя – удобно ли вот так, сразу принять заезжего толстосума или стоит назначить встречу хотя бы на завтра, все-таки сказал:
– Просите. И принесите пару бутылок хорошего вина. «Новый свет», если есть…
Поручик чуть слышно звякнул шпорами, четко повернулся и вышел.
Генерал машинально поправил узкий кавказский пояс и постарался придать лицу любезное выражение.
Он ожидал увидеть толстого пожилого господина в визитке и цилиндре, такой образ богатого американца у него отчего-то сложился, хотя лично ни одного из них он до этого не встречал. Однако на веранде появился высокий молодой мужчина в светлом костюме. Мягкую велюровую шляпу он держал в руке. Резко очерченное загорелое лицо украшали короткие, соломенного оттенка усы, светло-голубые глаза смотрели внимательно и словно с любопытством. Мол, каков этот русский Главнокомандующий, пресловутый «черный барон»!
Врангель сделал три шага навстречу, протянул руку:
– Добро пожаловать, господин Ньюмен, рад видеть вас на нашей многострадальной земле. Что привело вас сюда? – старательно выговаривая английские слова, спросил генерал.
– Я также рад видеть столь выдающегося полководца Русской армии, – наклонил голову американец, пожимая поданную ему руку. – Если вы не против, я предпочел бы говорить на вашем языке…
– С удовольствием, – ответил Врангель, скрывая удивление. Иностранец владел языком почти свободно, разве что легкий акцент улавливался. – Присаживайтесь. Курите, если желаете. Ваше знание русского меня восхищает. Приходилось бывать в России? Наверное, по торговым делам?
Сел напротив гостя, тоже взял из палисандровой коробки толстую папиросу «Месаксуди».
– Не поверите, буквально за минуту до вашего появления я смотрел на море и думал о вас, точнее, о вашем пароходе и о целях его прихода. Не правда ли, интересно?
– Пожалуй, – вежливо улыбнулся американец. – Прошу меня извинить, господин генерал, за допущенную бестактность. Мне следовало бы нанести вам визит незамедлительно по приходе в Севастополь, однако задержали обычные в военное время формальности… У вас очень… – он замялся, подбирая выражение повежливее, – строгие портовые власти.
Следующие пять минут занял обмен дежурными любезностями, во время которых Врангель пытался составить представление о госте и догадаться, чего от этой встречи можно ожидать. На первый взгляд американец выглядел человеком открытым и независимым, держался с достоинством, но просто. Как равный с равным. Генерал не заметил в нем высокомерной чопорности англичан и плохо скрываемого французского хамства, которые так бесили Врангеля при встречах с представителями «союзников». Он видел, что и гость изучает его перед тем, как перейти к цели своего визита. На купца (на русского купца) гость походил мало, как и на человека, исключительно из любопытства напросившегося на прием к правителю какого-никакого, но государства, ведущего тяжелую гражданскую войну. Хотя по общеизвестной американской бесцеремонности могло быть и такое. Чтобы потом хвастаться в нью-йоркских или вашингтонских гостиных личным знакомством с «Russian pravitel».
– Прошу прощения, господин генерал, – проронил наконец гость. – Мне кажется, я начинаю злоупотреблять вашим гостеприимством. Понимаю вашу занятость и не хочу показаться праздным болтуном. Обратимся к делу, если вы не против.
– Пожалуй, – согласился Врангель. – У меня действительно не так много свободного времени. Однако я надеюсь, что цели вашего посещения достаточно серьезны, чтобы я мог уделить еще несколько минут столь приятной беседе, не считая это время потерянным зря. Надеюсь, вы знакомы с нашими обстоятельствами?
– Более чем. Потому я и здесь, Петр Николаевич. Вы не против, если я так буду к вам обращаться?
– Пожалуйста, господин Ньюмен, без чинов даже удобнее. Вот, кстати, и угощение подоспело. Откупорьте, поручик, – сказал он внесшему серебряное ведерко с торчащими из льда горлышками бутылок адъютанту и тут же спохватился, вспомнив о его раненой руке:
– Простите, мы сами, можете идти… – И, уже обращаясь к американцу, продолжил: – Отличное шампанское, из погребов князя Голицына. Прошу учесть – намного лучше французского.
– Наслышан, наслышан. Вы тоже называйте меня по имени. Андрей, ну, допустим, Дмитриевич. За победу вашего дела, которому я искренне сочувствую! – Американец поднял бокал с пенящимся брютом.
Отпили по глотку, смакуя действительно великолепное вино. Гость даже прикрыл от удовольствия глаза.
– Изумительно. Не дай бог, если все это достанется… вашим противникам. – Явно имея в виду не только шампанское, Ньюмен сделал рукой широкий жест, охватывая и лежащий внизу сад, и панораму севастопольских бухт.