Разведка — это пожизненно
Шрифт:
О конкретных делах по вербовочной работе в Женеве я писать не могу, объектами этой работы являлись люди, имеющие положение в обществе, семьи, и их имена не должны быть раскрыты никогда.
Наша оперативная работа в Женеве заключалась также в работе с двойниками и подставами противника. Нередко именно при работе против спецслужб противника возникают обоюдоострые ситуации, когда могут появляться сомнения, наша ли это подстава, и не ведёт ли противник с нами свою продуманную игру.
В женевскую резидентуру поступили сообщения, что сотрудник одной из международных организаций легко и дружелюбно идёт на контакт с советскими людьми и даже сам ищет такие контакты. Важно, что это был американец, назовём его Максвелл. Первичные сведения о нём показались интересными, и было решено провести его изучение. Операция была поручена молодому разведчику «под крышей» сотрудника представительства Валерию. Энергичный и со знанием английского языка наш товарищ, как мы решили, был кандидатурой подходящей. Знакомство состоялось. Первичная характеристика
Следует сказать, что определенной частью работы разведчика за рубежом является его работа со связями. Работа со связями решает две основные задачи. С одной стороны, разведчик должен иметь круг знакомств и связей, как и любой активный дипломат. С другой стороны, связи, особенно когда они приобретают доверительный характер, а люди занимают интересное для нас положение, могут быть полезны для получения нужной, а иногда и важной информации.
Я с удовольствием хочу упомянуть несколько таких связей. В принципе, моё положение в Женеве позволяло иметь связи в самых различных кругах, и я активно этим пользовался. Курируя по линии нашего представительства несколько международных организаций, таких как Межпарламентский союз, Комиссариат ООН по делам беженцев и др., я имел в этих организациях полезные контакты.
Особенно хочу остановиться на контакте с Верховным комиссаром ООН по делам беженцев, в то время им был принц Садруддин Ага-хан. Мой официальный контакт с ним по его ведомству довольно быстро превратился в устойчивую личную связь, которая продолжалась во время всей моей командировки в Женеве. Ага-хан — миллиардер, получавший в ООН символическую зарплату в размере одного доллара в год, был в ООНовских кругах Женевы заметной фигурой, но главным в моих отношениях с ним были его личные качества. Человек недюжинного ума и широких взглядов, хорошо относившийся к Советскому Союзу, был мне лично очень симпатичен, и встречи с ним всегда проходили интересно. Контакт был полезен для понимания общеполитической обстановки вокруг различных международных проблем и, я надеюсь, приносил взаимное удовольствие. Ага-хан — сын известного в своё время председателя Лиги Наций, возглавлявшего её перед Второй мировой войной, ещё более известного, как Верховный глава крупного ответвления в мусульманской религии, определяемого как исмаилизм. Исмаилитов
Этот высокий религиозный ранг в мусульманском мире унаследовал сводный брат Садруддина, сын от первой жены Ага-хана-отца — персиянки. Садруддин же являлся сыном француженки, и это, несомненно, отразилось как на его внешности, так и на характере. Садруддин Ага-хан проживал в Женеве на противоположном от дворца ООН берегу Женевского озера в старинном замке, внутри, конечно, с современным интерьером.
В начале 70-х годов Ага-хан был женат на известной английской модели Нине Шейл Дьер, которая до него была женой барона фон Тиссена, главного наследника германского «металлургического королевства». Тиссен известен также в Швейцарии знаменитой виллой «Фаворит» в Лугано. На этой вилле находится картинная галерея мирового значения. Незадолго до моего знакомства с Ага-ханом случилось несчастье — его жена покончила с собой. Заметим так же, что, будучи длительное время заместителем Генерального секретаря ООН, Ага-хан претендовал на роль нового секретаря и даже выдвигал дважды свою кандидатуру на выборах на эту должность.
МИДовские чины в Москве относились к Ага-хану, на мой взгляд, незаслуженно предвзято, считая его недостаточно серьёзной фигурой и даже называя плейбоем. В этом отношении не последнюю роль сыграла история с его женитьбой на вышеупомянутой английской манекенщице.
Мои же отношения с Ага-ханом развивались самым положительным образом, я бывал у него на различных приёмах, но чаще всего встречался с ним один на один либо в его доме, либо в одном из женевских ресторанов. Конечно, в манерах и образе жизни Ага-хана было много специфического: так, например, вся обслуга в его «шато» состояла из суданских негров, высоких и совершенно чёрных, таких, что были видны только белки глаз.
Как-то раз, обедая с Ага-ханом в большом женевском ресторане отеля «Амбассадор» и уже заканчивая обед, мы ждали кофе. С кофейником в руках появился человек восточного типа в турецкой феске и разлил нам кофе. После этого, почтительно согнувшись, человек что-то сказал Ага-хану, видимо по-арабски, и мой вполне европеизированный Ага-хан как-то весь выпрямился и протянул вперёд руку. Человек в феске вдруг упал на колени, прижал его руку к губам и громко проговорил какие-то слова. Весь зал, в том числе и я, с изумлением смотрели на эту сцену. Человек удалился, пятясь задом и непрерывно кланяясь, а Ага-хан пояснил мне, что человек в феске узнал его. Он принадлежит к исмаилитам и поэтому просил благословения Ага-хана.
Мои контакты в Женеве привлекали внимание швейцарских спецслужб, хотя скажу сразу, что это внимание не носило агрессивного характера. Однажды я был приглашён на широкий обед к Ага-хану в честь американского сенатора от штата Нью-Йорк, известного Джойса. На обеде также присутствовал шеф протокола женевского правительства, один из бывших руководителей контрразведки. Вполне возможно, что он и оставался в штатном расписании этой службы. Мы были протокольно знакомы. Увидев меня у Ага-хана, он не выдержал и воскликнул:
«И вы здесь!» Я с улыбкой ответил: «А где же мне ещё быть?» На это шеф протокола, уже смеясь, заявил: «Действительно, как это я сам сразу не сообразил!»
При мне Ага-хан в 1972 году женился вторично на гречанке Катерине Беракетти Серсок, вдове крупнейшего ливанского банкира, унаследовавшей всё состояние мужа, матери троих взрослых сыновей, которые жили в Англии, младший из которых был студентом Оксфорда. Новая жена Ага-хана — православная гречанка, с почтением и даже с любовью относилась к России, обожала русское кино и считала Черкасова величайшим актёром кино всех времён. Появление новой жены у Ага-хана как-то ещё более сблизило меня с этим интересным человеком. Я часто бывал у него со своей женой и в то же время старался как-то ответить на его любезность, приглашая Ага-хана с супругой на просмотры новых советских фильмов в наше представительство.
Во встречах в представительстве, конечно, участвовала и наш посол, глава представительства при ООН Миронова. Помню, в каком восторге были Ага-хан и его жена от нашего фильма «Белое солнце пустыни». Дружеский контакт с Ага-ханом продолжался до самого моего отъезда.
Один из контактов, о котором я вспоминаю также с большим удовольствием, установился с одним из директоров крупного частного женевского банка. Это был высокообразованный, исключительно симпатичный швейцарец, ведущий своё происхождение ещё от бежавших в своё время в Швейцарию гугенотов. Известно, что после Варфоломеевской ночи 24 августа 1572 года и в связи с преследованием гугенотов по всей Франции часть дворянства, примкнувшая к гугенотам, бежала в сопредельные страны — Женева уже тогда была прибежищем для всякого рода эмигрантов. От одного из таких дворянских родов Франции вёл свою родословную мой банкир. Я познакомился с банкиром в ассоциации юристов-международников при отделении ООН в Женеве. Мы оба входили в Ассоциацию.
Контакт с банкиром быстро принял стабильный характер. Контакт был интересен и тем, что мой банкир был ещё и членом женевского парламента и был в курсе событий внутренней жизни Женевы и Швейцарии. Это значительно расширяло моё понимание оперативной обстановки в стране. Общение с банкиром носило открытый характер, и я не пытался эту связь конспирировать. Я бывал у банкира дома в гостях, что в Швейцарии бывает нечасто. Приглашение домой в Швейцарии — это знак особого внимания и действительно выражение дружеских чувств.