Разведка и контрразведка
Шрифт:
Глава 11. Мобилизация разведывательного аппарата
После частичной мобилизации против Сербии, начатой 25 июля, 31 июля была объявлена всеобщая мобилизация вооруженных сил.
Для обеспечения быстроты и простоты совместной работы надлежащих центральных учреждений в Австрии было образовано специальное управление, именовавшееся «Управлением военной охраны», а в Венгрии — «Комиссия по военной охране».
С точки зрения разведывательной службы, важнейшей отраслью этих учреждений являлась цензура почты, телеграфа, [69] телефона и произведений печати, которая должна была воспрепятствовать проникновению за границу и оглашению сведений, могущих нанести нам вред, а противнику принести пользу. Цензурные комиссии, созданные при почтово-телеграфных станциях всех больших городов, в значительной степени способствовали
Фактически вся тяжесть разведки в действующей армии легла на развернутые в начале войны шесть разведывательных отделений при крупных полевых штабах. По мере необходимости они должны были открывать вспомогательные разведывательные пункты. При каждом штабе корпуса также имелись разведывательные пункты, но последние приобретали особенное значение лишь при самостоятельных действиях корпуса, при обычных же условиях они должны были, в пределах отведенного им района действий, дополнять армейский разведывательный аппарат. Большие надежды возлагались на разведывательные органы (отделения) конницы, выделенной командующими фронтами.
Контрразведывательные пункты при армейской этапной службе несли в пределах армейского тыла исключительно контрразведывательные функции. Главные разведывательные пункты, находившиеся в тылу, были сохранены и приданы местному командованию, в частности — командованию крепостей. Поскольку вначале шла речь о войне только против Сербки, разведывательный отдел выделил 26 июля одно маленькое «разведывательное отделение Б», состоявшее из офицеров, которые в разведывательном отделе работали по балканским странам. Но когда война с Россией стала неизбежной, главное армейское командование вынуждено было взять непосредственно в свои руки руководство операциями против этого сильного врага.
6 августа, незадолго до начала войны с Россией, было принято решение возложить руководство операциями оставшихся на балканском театре двух армий на командира 6-й армия генерала от артиллерии Оскара Потиореха. В связи с этим выделенное маленькое «разведывательное отделение Б» [70] 8 августа поступило в распоряжение командующего вооруженными силами на балканском театре в Сараево.
При объявлении всеобщей мобилизации было сформировано второе, более крепкое, разведывательное отделение для главного командования.
Это отделение руководило и всей разведывательной службой действующей армии.
Оставшийся сильно разреженный разведывательный отдел, дословно называвшийся «Бюро учета и обора сведений», должен был продолжать свою работу против всех государств, еще не примкнувших к лагерю врагов, и явиться в известной степени резервом и источником пополнения для общеармейских разведывательных отделений.
В первой половине августа 1914 г. главное командование оставалось еще в Вене. Таким образом, невероятно разросшаяся работа могла проводиться в хороших и благоустроенных помещениях. В то время как вокруг нас и почти во всех частях империи бушевал военный подъем, у нас в отделении был оплошной проходной двор. К нам являлось много лиц с предложениями своих услуг по агентурной службе. Среди них, конечно, находились и хотевшие так или иначе избавиться от службы на фронте, но очень многие пришли без какой-либо задней мысли, кроме жажды приключений. Среди предлагавших свои услуги находились люди всех специальностей, напрашивались на работу даже находившиеся в заключении шпионы. Только немногие на этих лиц могли выдержать строгие испытания, большинство из них никогда не было в странах, враждебных нам, что, разумеется, исключало возможность предположить, что они смогут оправиться с работой в тяжелых условиях военного времени, не вызвав к себе подозрений. Недостаточно, понятно, для агента быть только клоуном или агентом по продаже швейных машин.
Для тех немногих, которые были признаны подходящими для разведывательной работы против России, осталась возможность въезда туда только из нейтральной Швеции, из Турции и отчасти из Румынии. Серьезную заботу для нас составляло приобретение паспорта, причем пока наиболее приемлемыми в смысле проезда в Россию являлись бельгийские или датские паспорта.
Имелось также в виду вести при помощи военных атташе разведку из этих нейтральных стран против России. Полк. Штрауб в Стокгольме до этого времени, не вел активной разведки и поэтому боролся с большими трудностями. С такими же поручениями по разведке был командирован немецким [71] генеральным штабом в Стокгольм майор Фредерици. Полк. Штрауб умел очень искусно мешать намерениям русского военного атташе и зачастую вклиниться в его действия. Помощник русского военного атташе в Швеции поручик Пребьяно дает Штраубу лучший отзыв, указывая, что никто не принес русским в Швеции столько вреда, сколько полк. Штрауб. Район разведывательной деятельности Штрауба распространялся, главным образом, на Петербургский военный округ. Одесский военный округ наблюдался нашим военным атташе в Бухаресте. Для майора Ранда эта задана была не из легких. Полк. Семенов работал для России, как бы у себя дома: он сделал послушной себе не только румынскую полицию и органы таможен, но организовал пункт для того, чтобы вести за шведами неослабное наблюдение.
Военный атташе в Константинополе ген.-майор Помянковский имел задачей использовать турецкую разведку е черноморских областях и на Кавказе. В интересах разведки можно было использовать настроения среди евреев, созданные русскими погромами. Мне было рекомендовано привлечь к разведывательной работе раввинов из Садагора и Белжеча. Еврейская религиозная община в Будапеште предложила использовать в разведывательных целях ее связи с раввинами из русской Польши. Позже предложила свои услуги еще одна еврейская организация. Однако этой доброй воле мало отвечали ничтожные результаты, которые эти организации дали.
Большие планы имели «Союз по освобождению Украины» под руководством Меленевского и Скорописа и группа зарубежных украинцев, возглавлявшаяся доктором Николаем Зализняк. Я и сегодня еще не знаю, имели ли они вообще какую-либо связь на Украине. 2 августа главным разведывательным пунктам в Галиции были посланы указания по поводу формирования польских молодых стрелков, которые фактически уже 7 августа заняли Мехов и в количестве 2 400 чел. двинулись на Кельцы и Радом. Все же это было многообещавшее начало, а стремления многочисленных депутатов, как-то: фон Сливинского, Дашинского, д-ра Триловского, д-ра Кост-Левицкого, фон Вассилько, использовать национальное движение в Польше и Украине для формирования легионов получили тем более горячий отклик, что они сулили в перспективе заметное усиление действующей армии. Уже в начале августа было приступлено к формированию польского легиона во Львове и Кракове. Экипировку и вооружение взяло на себя императорское и королевское министерство обороны, все же остальное было возложено на разведывательное отделение глазного командования. [72]
Полк. Гранилович, совместно с образованным 16 августа обществом «Высший польский национальный комитет», взялся горячо за дело; оно принесло ему, однако, мало радостей. Требовалась масса усилий, чтобы создать боевую часть. Однако надежда на большой приток людей из русской Польши и на всеобщее восстание в ней не оправдались.
Успехи польских легионеров в разведывательной службе далеко не оправдали возложенных на них надежд. Кроме того, для вас возникли опасения, что в Швейцарии. Голландии и Дании, среди изъявивших желание поступить в легионы, проникли и русские разведчики.
Так, например, в середине мая 1915 г. в Вене «портной» совершенно случайно встретил в ресторане одного офицера, которому незадолго до этого пришивал капитанские знаки различия. Портной обратил внимание на его поведение, не свойственное офицеру. По просьбе портного, офицера интервьюировал один настоящий капитан, которому выдававший себя за ротмистра легионов Георг Михаил фон Вишнярский также показался подозрительным. Его задержали для выяснения личности. Задержанный попросил разрешения пойти в уборную и там застрелился. В канализационной трубе было обнаружено 14 ассигнаций по тысяче крон и бумажные рубли, а на его квартире — компрометирующие документы и удостоверения, обычные для русской разведки. Его настоящее имя было Михаил Корн. Потом было установлено, что родом он из Галиции, был действительно офицером недавно распущенного легиона и состоял на службе русской охранки. Так как многие легионеры служили под псевдонимами, обнаружение шпионов было чрезвычайно трудным.