Разведка и контрразведка
Шрифт:
До 18 января 1915 г. был просмотрен первый миллион писем. К концу года такое же количество писем приходилось на одну неделю. В середине года в этом учреждении было занято 572 человека, из них 470 цензоров. Подбор людей был нелегким делом, так как недостаточно было только знание языков, а требовалось много времени, чтобы научиться разбирать нечетко написанные слова. Количество цензурных групп по языкам возросло с 14 до 23. Кроме того, одна цензурная группа просматривала книги и печатные материалы, получавшиеся пленными. Наконец, потребовалось организовать еще две группы. Корреспонденция, не подлежавшая полному запрещению, а содержавшая лишь отдельные недопустимые места, должна была исправляться
Руководители русской и сербской групп убедились, что при систематическом использовании корреспонденции, можно было получить ценные данные военного характера.
Под видом корреспонденции пленных шли в адрес родственников также письма перебежчиков, поступивших на службу противника. Кроме материала для привлечения их после войны к судебной ответственности, эти письма перебежчиков давали возможность цензурной группе завязать с ними связи и получить немало ценных сведений посредством невинных карточек. Таким путем были получены сведения о составе и дислокации частей сербской армии. Только нумерация армий странным образом не сходилась.
Другим важным вопросом для командования, намеревавшегося в Карпатах все поставить на карту, было поведение Италии, которая все более настраивалась против своих бывших союзников. Итальянские правительственные охотно помешали статьи, посвященные неосвобожденным братьям южного Тироля. Особую деятельность проявлял ирредентистский социалистический депутат Триента — доктор Чезаре Баттисти, [103] печатавший свои статьи в газете «Мессаджеро». Журналистские успехи Баттисти не давали покоя и другим ирредентистам южного Тироля. Государственный суд Триента был вынужден дать распоряжение о производстве предварительного следствия в отношении 23 чел. Ввоз итальянских газет в Австрию был запрещен. Но их доставляли контрабандным путем. Только в одном Триесте до конца 1914 г. было рассмотрено 39 контрабандных дел. Фанатик-ирредентист — бургомистр Триеста, осужденный за государственную измену, писал в своем дневнике, что его доверенное лицо каждую ночь сбрасывало на пограничной станции Ала мешок с газетами, который при помощи железнодорожников доставлялся в Триест. Часть газет попадала в страну под видом оберточной бумаги.
Итальянское правительство не возражало против образования в Италии «Эмиграционной комиссии Триентина», привлекавшей наших дезертиров и направлявшей их в легион неосвобожденных. Подтверждались сведения о новом начальнике генштаба графе Кадорна, полностью ставшем на сторону Франции.
Несомненно, что до тех пор Италия не ввязывалась в войну только потому, что момент казался ей недостаточно выгодным для легкого достижения успеха, и что она еще была не готова к войне. Благодаря нейтралитету это отставание энергично наверстывалось. Для этой цели был отпущен 1 миллиард лир. В начале 1915 г. все донесения сходились на том, что в феврале или марте Италия достигнет полной боевой готовности. Это, конечно, было неприятным явлением в момент, когда предполагались еще большие и длительные бои в Карпатах.
Прежде всего, была усилена разведка против Италии. Два офицера, служившие длительное время в контрразведывательном бюро итальянской группы, были возвращены обратно в эту группу. Руководитель бюро, капитан Зобернит, в короткий срок развернул работу против Италии и Румынии. Отлично работал разведывательный пункт в Инсбруке. Разведывательный пункт в Граце получил обратно своего ценного начальника — капитана Николая Афана Министерство иностранных дел отклонило требование прикомандировать одного офицера к составу консульства в Болонье, являвшейся важным железнодорожным узлом. В феврале министерство иностранных дел согласилось направить капитана Готтарда Шульгофа в качестве вице-консула в Лозанну, с задачей — установить особое наблюдение за французской Швейцарией.
Хорошо содействовали разведывательной службе консулы в Венеции, Неаполе и Милане. [104]
Происшедшее в январе 1915 г. большое землетрясение в средней Италии, облегчило наше положение и несколько охладило воинственный пыл итальянцев.
Между тем решение союзного командования вылилось в окончательную форму, и 15 января полк. Гранилович совместно с германскими разведывательными офицерами из штаба главкома восточного фронта и из армейской группы Войрша уже могли наметить мероприятия для маскировки переброски германского корпуса в Карпаты.
По моему предложению, в середине января 1915 г. в Банат был направлен один германский пехотный батальон с целью создать у сербов впечатление о появлении значительных германских сил. Само собой разумеется, этот транспорт должен был быть показан возможно большему количеству зрителей, причем можно было предположить, что шпионы сделают вывод о переброске других германских частей в этом направлении. В то же самое время военный атташе в Софии распространил сведения о прибытии в Банат квартирьеров трех германских корпусов. Дезинформация удалась полностью.
Еще в конце февраля сербы твердо считали, что в Банате имеется один германский корпус. Таким образом, во второй половине января 1915 г. 13-й и 19-й корпуса, в составе 5 дивизий, могли быть переброшены с сербского фронта в Карпаты. В начале февраля, когда в сербской армии получил большое распространение сыпной тиф, сделавший армию неспособной к наступлению, с сербского фронта был снят еще 8-й корпус в составе двух дивизий.
Почта и телеграф, обязанные содействовать маскировке переброски германских частей, не помогли в полной мере. У железнодорожных учреждений отсутствовала необходимая молчаливость, ввиду чего, в целях осторожности, среди железнодорожников распространялась дезинформация. Между прочим, раскрытие тайны не могло быть слишком нежелательным для главного командования, так как, заметив переброску, русские были вынуждены поспешно перебросить в Карпаты один корпус из 10-й армии, что значительно облегчило планировавшийся разгром этой армии в мазурском сражении.
По словам ген. Данилова, русское командование северо-западного фронта уже 20 января получило сведения о прибытии германских частей под Мункач. 23 января мы перехватили радиограмму полк. Пустовойтенко, генерал-квартирмейстера 11-й русской армии, следующего содержания: «Разведка убедительно указывает, что два-три баварских корпуса перебрасываются на карпатский фронт, частично в Буковину, [105] и на сербский фронт, все усилия войсковой разведки должны быть направлены на своевременное установление этих фактов».
Таким образом, прекращение посылки агентов нашим мункачским разведывательным пунктом, из боязни этим путем раскрыть русским нашу тайну, цели не достигло.
Неудивительно, что в этом Карпатском районе северо-восточной Венгрии русские были хорошо осведомлены. Там жили русины, хорошо обработанные русскими еще в мирное время. Укрытию шпионов благоприятствовали всюду проходимые и покрытые большими лесами горы. Находившиеся там до сих пор силы были недостаточны для действительного преграждения доступа русских агентов. Этому же содействовали патриархальные отношения в немногих более крупных населенных пунктах. В важном центре Унгвар не было обязательной регистрации лиц, и городской голова со своими шестью полицейскими имел так много другой работы, что не мог заниматься шпионами. Это был прямо шпионский рай.