Разведка Космофлота

Цеханович Борис Геннадьевич

– Парни, ситуация осложнилась. Наши коллеги из местных, понесли новые потери и скорее всего вышли из игры. То есть, теперь нам придётся чесать и их квадраты. Поэтому приступаем к выполнению запасного варианта и двигаемся в точку «Б» и когда достигнем её, вникаем в ситуацию и приступаем к выполнению задачи. Куприянов, сколько тебе нужно времени, чтобы разобраться с грузом и быть готовым к маршу?

– Тридцать минут.

– Отлично.

Сержант начал деятельно распоряжаться, одновременно вытаскивая из контейнера, всё что нам прислали и, распределяя среди подчинённых. А я отошёл немного в сторону и склонился над картой.

Запасной вариант был предусмотрен на тот случай, если одна из групп, или

даже обе группы, после совершения марша по неким причинам стали не боеготовы. Тогда они обе двигаются к точке «Б», где оставшийся один из старших групп или оба определяют возможность выполнения дальнейшей задачи или же наоборот – невозможность. Тогда, по сигналу, прилетает шаттл и эвакуирует оставшихся в живых. Судя по карте до точки «Б» идти прилично, а из-за того что мы и так опоздали на сутки к своей контрольной точке, идти придётся ускоренным маршем и даже ночью.

И мы пошли. Надолго он мне запомнится, если останусь в живых. Сам марш – фигня. Даже в ускоренном темпе и всё это благодаря нашим экзоскелетам, которые все нагрузки взяли на себя и их хозяевам, приходилось только вовремя вмешиваться, чтобы не быть проткнутым на ходу каким-нибудь острым суком. А вот ночью, мы хлебнули лиха и как никого не потеряли, даже непонятно. Каждые пятнадцать минут мы подвергались нападениям с разных направлений одиночками или парами, как правило, крупными хищниками, так и стаями мелких, одновременно с нескольких сторон. Снова с дерева атаковала здоровая змея, аналогично той, которая чуть не схавала Козлова…. И если бы у нас на вооружении было старое оружие, мы бы себя для потенциального противника, то бишь пиратов, демаскировали сразу и за многие и многие километры. А так, ярких впечатлений хватало так, что когда всё-таки остановились в середине ночи на ночной привал, чтобы немного отдохнуть и поспать – поспать-то не получилось от нервной перегрузки психики. Только закрываешь глаза и начинаешь проваливаться в сон, как тебе навстречу несётся широко распахнутая пасть змеи с небольшими рожками на голове, или как тебя топчет здоровенными ногам слононосорог, или терзают на мелкие кусочки твоё тело стая мелких хищников, после чего ты вскидываешься и через пару секунд облегчённо переводишь дух, радуясь что это только сон. Рассвет мы встретили с красными глазами и хмурыми, осунувшимися лицами. Ничего, зато через три часа мы прибыли на точку «Б», где нашли остатки группы местных разведчиков, полностью деморализованных.

Пятеро. Их осталось пять…. Из двенадцати. Сержант Бубнов, чуть моложе Куприянова и четверо бойцов, один из которых противник Колесникова. Бубнов поднялся, небрежно махнул рукой около головы, изображая приветствие, а вот остальные вяло прореагировали на наше появление и снова безучастно уставились на небольшой костёрчик. Их экзоскелеты стояли тесной кучей и были явно отключены. В течение пяти минут, пока мы располагались рядом с коллегами, пока Куприянов ставил задачи на охрану лагеря, местные разведчики продолжали упорно игнорировать нас. Лишь Бубнов, иной раз кидал взгляды в мою сторону, понимая, что раз он остался старшим в группе, ему сейчас придётся обсуждать дальнейшие действия со мной.

Закончив располагаться, я приглашающе махнул рукой Куприянову, а когда тот подошёл и сел рядом со мной на упавшее и полусгнившее дерево, позвал голосом Бубнова. Тот нехотя поднялся и под взглядами своих подчинённых подошёл ко мне.

– Ну…., – нукнул он. Надо бы встряхнуть его, поставить по стойке «Смирно», гаркнуть или наораться, но я был далеко не зелёным летёхой, а имел достаточный опыт решения таких ситуаций.

– Докладывай, сержант, что у вас произошло? – Вполне мирно предложил разведчику.

– А что не видно, что ли? Из двенадцати осталось пятеро… Вот на посмотри, как парни погибали и как командир группы, тоже старлей

кстати, как и ты. Глянь, как он сгинул…, – и протянул командирский планшет старшего лейтенанта. У каждого разведчика в шлем была встроена камера и как выходишь в боевой рейд – она беспрерывно писала всё, скидывая это всё в свою память, и копию в командирский планшет, чтобы потом, после окончания боевого выхода, можно было провести детальный анализ всего и сделать определённые выводы. А этого «всего» касалось именно всего и не только самого процесса боевого выхода, но и поведения разведчика, содержание разговоров, отношения внутри группы, чему радовался разведчик, что его раздражало и много чего другого. И выводы делало не только прямое начальство, а целая свора многих специалистов, начиная с психологов и кончая тыловиками.

А сержант был неплохим психологом. Своим намеренно грубым и выходящим за рамки субординации поведением он специально провоцировал меня на вспышку гнева. А командирский гнев в 90% случаев – это проигрыш подчинённому и предложением посмотреть записанное видео гибели личного состава группы, он делал вполне успешную попытку 50% на 50% психологически присоединить нас или меня к их неудаче, чтобы потом, разговаривать со мной либо на равных или с более сильной позиции. Это психология и я это проходил достаточно в училище и потом практически в боевых частях, чтобы не позволить затянуть себя в расставленную психологическую ловушку. Поэтому взял планшет из рук Бубнова и тут же передал его Куприянову, сухо прокомментировав: – А что мне смотреть!? Кому надо пусть и смотрят и делают оценку – Кто и как себя вёл? Профессионально или погиб по глупости. У меня своё кино есть, тоже есть на что посмотреть. А так на базе посмотрю, когда выполним задачу.

– Старлей, ты чего геройствуешь? – Болезненно поморщился Бубнов, поняв, что его план частично провалился, – ты чего-то что ли не понимаешь на самом деле или играешь на публику? Да вас банально пожалели и пустили нас по самому сложному маршруту, а вам устроили лёгкую прогулку. Если бы всё было наоборот – вы бы вообще не дошли досюда. И сейчас наш бы старлей, решал здесь задачу – что делать дальше? А сейчас картина следующая – мы потеряли больше половины группы, вы смотрю тоже потери имеете. И вывод – мы не в состояние выполнять этим составом задачу.

Бубнов широким жестом обвёл руками обе наши группы и закончил: – Так что, хорош играть в правильного героя и вызывай шаттл. Будем эвакуироваться…

Я намерено скорчил недоумённую рожу: – Ты, сержант, всё сказал? Ну и хорошо. Тогда послушай меня. Во-первых: не «Ты», а «Вы». Во-вторых: не старлей, а товарищ старший лейтенант. А в-третьих – про банальную жалость, про которую ты тут с надрывом мне рассказывал. Может быть и так, но я бы глянул на всё это под другим углом. Вас поставили на этот сложный и опасный маршрут, считая вас более подготовленными и способными пройти его. Конечно, наверняка, забивались в расчёты и некие минимальные потери. А вы банально обосрались. Да ещё и сломались. И в том, что потеряна большая часть группы, в том числе и твоя вина, Бубнов. Херово вы готовили своих бойцов.

Шаттл вызвать недолго. Прилетят, заберут вас, летите орёлики к себе, выставляйте счёт своему начальству, что они херово продумали саму операцию и в том числе и ваш маршрут. Не знаю, сумеете ли вы там оправдаться или нет, но мы останемся и пойдём дальше выполнять поставленную задачу и вашу часть тоже. Не знаю, как это у нас получится, но мы пойдём и группа наша на это нацелена, несмотря на то что у нас тоже есть потери. Как, Бубнов, тебе такой расклад?

Сержант молчал, молчала его группа и мои тоже. Уж не знаю, о чём они там все думали. Соглашались с сержантом или поддерживали мою точку зрения – не знаю. Дав им с минуту на раздумье, решил поставить окончательную точку.