Разведотряд
Шрифт:
— Зачэм? — высунул из окна голову в рыжей щетине новобранец.
— Берегут башку, маскируют… — надевая протёртые до дыр двупалые перчатки, проворчал «демобилизованный вчистую» ещё в 41-м, Иван.
— Э… давай я покидаю? — сочувственно глянув на протез, предложил Ваха, приставленный, вообще-то, вестовым, для оповещения «воздушной атаки и в случае чего» начальника эшелона.
— Покидай, — подумав, согласился помощник. — Разомнись. А то вы там маетесь в теплушках, как селёдки в бочке…
— Второй дэнь уже, — подтвердил Ваха, нахлобучивая пилотку без всякой солдатской лихости, почти на самые веснушчатые уши, как папаху.
Но в следующее мгновенье пилотка, кувыркаясь, вылетела в окошко напротив, над головой Михалыча. Багровый крап брызнул на морщинистое лицо старика. Тотчас же тяжёлые и частые, словно кузнечным механическим молотом долбали, удары застучали по железу, прорываясь сквозь грохот и шипение идущего поезда. Полетела щепа внутренней фанерной обшивки, засвистел, окутываясь паром, патрубок разбитого манометра и брызнули, разлетаясь, приподнятые на стойках лобовые стекла кабины…
— Ах ты! — сорвался Михалыч с откидного сиденья, чтобы подхватить запоздало оседающего в подломленных коленях Ваху.
Рыжая чёлка пацана быстро напитывалась кровью из багровой прорехи выше лба.
— Воздух! — не то уточняя сам для себя, не то командуя неведомо кому, сорвавшимся голосом вскрикнул Михалыч, растерянно озираясь.
— Нет… — прохрипел Иван, свалившись на гору угля. — Море! Это с моря…
Он успел заметить, как на чёрном рыле паровоза, среди выпуклых многоточий клёпок вдруг брызнули бесцветные искры и обозначился рядок светлых вмятин. Но привычной при таких делах картины — фонтанов гравия, вздыбленных шпал и чёрных, вырвавшихся из-под земли вулканических туч — не было. Небо — до последнего видел помощник машиниста — оставалось чистое, горнопрозрачное, как озеро, перечёркнутое безмятежным, розоватым на просвет, крылом чайки, уже давно не боявшейся вблизи себя клубов паровозного дыма. Невидимая смерть прилетала с моря.
Тем не менее…
… — Воздух! — прокатилась по вагонам команда, когда то тут, то там на дощатых стенках теплушек зазмеились ряды рваных дыр, разлохматилась бурая жесть на покатых крышах и споро отпрянули от перекладин в открытых дверях вагонов бойцы.
Но не все. Кто-то — дёргаясь и кувыркаясь, как тряпичная кукла, кто-то — сбивая пирамиды винтовок, а кто-то — сверху согнутых спин в рыжеватых шинелях уже рухнул в солому, быстро чернеющую от крови.
… — Вызывай авиацию! — распорядился в штабном вагоне начальник эшелона и бросился в тамбур, выдёргивая наган из кобуры и цедя сквозь зубы: — Хоть бы сигать под откос не вздумали. Поубиваются…
… — Давай, Ванюша! Давай! — хрипел Михалыч, лихорадочно раскручивая рукоять крана давления пара. — Сейчас будет поворот от берега. Дотянуть бы только!
— Вот, сука! — у крутанувшегося за лопатой помощника лопнул ремешок протеза.
… — Разбирай винтовки! — орал старшина в вагоне боевого охранения, по которому уже прошёл смертоносный свинцовый град.
Хоть и понимал полную бессмысленность своих действий…
— Чего разлеглись, как тюлени! — подбадривал новобранцев старшина, раз за разом передёргивал затвор трехлинейки, посылая пулю за пулей в сторону возникшего из тумана посреди залива железного островка, на котором можно было рассмотреть башенку рубки и спарку со злыми огнями перед ней…
Глава 2. А спрос всё ближе…
С тех, кто должен безопасность обеспечить
— Так что теперь мы вынуждены организовать сопровождение наших стратегических эшелонов, как это ни странно, и с моря тоже, — продолжил комиссар 1-го ранга Курило, протирая бархоткой линзы пенсне. — Там, где перегон подступает к самому берегу, их сопровождают «Морские охотники». Пока, правда, безрезультатно… — Он осмотрел линзы на просвет солнечного луча, пробившегося с чердачной скупостью сквозь тяжёлые портьеры. Разговор этот, само собой, происходил в Туапсе, в штабе КЧФ, в Политотделе. — А вот результата, Давид Бероевич, от нас требуют. Прямо скажем, три шкуры дерут. Особенно после этой истории с «Иосифом Сталиным», — закончил Курило.
— Какой истории? — насторожился полковник Гурджава, сосед комиссара по коридору дореволюционного страхового общества, хозяин соседнего кабинета — начальник разведотдела.
— Это, в общем-то, информация не секретная, но и… так скажем, не для широкого пользования… — наморщив лоб, взглянул на него снизу вверх грузный комиссар 1-го ранга, утонувший в кожаном кресле, разграфлённом медными гвоздиками в шоколадную плитку.
— Ну, раз не очень секретно… — полковник Гурджава потушил окурок «Казбека» в пепельнице на подоконнике и обернулся. — Так расскажи, Вячеслав Андреич?
— Нечего особенно рассказывать, — буркнул Курило, пряча пенсне в роговом футляре. — «Иосиф Сталин» — самый большой танкер Черноморского пароходства…
— Поэтому и «Сталин»… — вполголоса оборвал его полковник, без тени улыбки. — Я довоенные плакаты видел, товарищ комиссар 1-го ранга. Что по сути?
— По сути… — со вздохом повторил Курило. — По сути, танкер совершал переход из Батуми на Туапсе, имея на борту 14 000 тонн бензина. Шёл в сопровождении БТЩ «Трал». При подходе к Поти, к зоне активного действия немецких подводных лодок, конвой усилили БТЩ «Гарпун» и ещё двумя «Морскими охотниками». С воздуха прикрытие осуществлялось четырьмя истребителями и двумя торпедоносцами…
— Солидно! — хмыкнул Гурджава.
— Ну, так… — пожал плечами Курило. — Имя Вождя всё-таки…
— Ну и как? — подыскивая слова, помахал полковник новой папиросой, вынутой из коробки со всадником в бурке на фоне условного Казбека. — Не опозорили… славного имени?
— Нет! — резко, словно от зубной боли, дёрнулся комиссар, так что испуганно заскрипела под ним кожа. — Танкер благополучно прибыл на базу флота.
— Так в чём же история? — вяло удивился начальник разведотдела.
— А в том, что где-то в районе мыса Лазаревского вахтенный офицер отметил содрогание корпуса, но тогда этому значения не придали, списали на лоцманские эволюции. Фарватер там сложный, да и опять-таки наши минные заграждения. В общем, то «полный вперед», то «полный назад»… — Курило потолкал толстым пальцем туда-сюда по столу роговой футляр пенсне и продолжил: — Потом было замечено протекание бензина на нижнюю палубу. Тоже ничего необычного, бывает. Но вот когда танкер прибыл в пункт назначения и бензин слили в плавучие цистерны… — комиссар звучно чмокнул пухлыми губами, обозначая таким образом, видимо, недоумение. — В правом кормовом танке обнаружили взрыватель немецкой торпеды, так-то…
Курило посмотрел на начальника разведотдела выжидательно, но смуглое лицо Гурджавы оставалось невозмутимым.
— А это, знаешь, что значит, Давид? — сердито закряхтел комиссар 1-го ранга, с геморройным раздражением ворочаясь в кресле. — Как мне потом объяснил капитан «Трала»…
— Я тебе и сам объясню… — задумчиво выстучал папиросу о крышку коробки Гурджава. — Значит, подлодка стреляла с такой короткой дистанции, что вертушка не успела сработать. Взрыватель не взвёлся, и торпеда, как учебная болванка, ударила в борт, пробила его, а взрыватель отломился и попал в танк, так?