Развод неизбежен, предатель
Шрифт:
В кухне воцаряется тишина, изредка прерываемая тяжкими вздохами, и лишь когда я заканчиваю мыть посуду и поворачиваю голову к Бураку, он отмирает, глядя на меня исподлобья.
— Я записала Али в садик, — первой прерываю затяжное молчание, облокачиваясь бедрами о столешницу. — Недалеко отсюда. Говорю это, чтобы ты знал и не задавал лишних вопросов. А еще... — Я начинаю постукивать пальцами по деревянной поверхности, наблюдая за странной реакцией Бурака. Странной, потому что ее нет... Он будто бы все это заранее знал и вовсе не удивляется. Тем не менее я продолжаю свой монолог: — А еще вскоре я устроюсь на работу.
Бурак кивает.
— Что за садик?
— Здесь неподалеку. Совсем рядышком, — объясняю тут же. — Садик частный. Недавно построили. Еще осваиваются. Но внутри чисто, все новое и такая красота...
— Понравился?
— Да. — Я подхожу и сажусь за стол. Так мы оказываемся напротив друг друга. — И Али, думаю, тоже. Я все разузнала. Проверила. Опросила детей. И с воспитателями познакомилась. Сыну будет там комфортно. Да и в группе всего десять человек.
— Если ты говоришь, что садик хороший, то я не против, — соглашается он. — Но ...
Бурак откидывается на спинку стула. Пристальным взглядом впивается в мое лицо, будто пытается донести что-то.
— Что «но»? — щурюсь я. — Если по поводу моей работы, то уже все решено. Я постараюсь найти ее в ближайшее время, и...
Он отрицательно мотает головой.
— Нет.
— Что значит — «нет»?! — вспыхиваю я как спичка.
— То и значит, Лейла, — тоном, не терпящим возражений, говорит он. — О работе забудь. Я против.
— Ах, ты против?! А знаешь, что это уже мое дело? — Я поджимаю губы.
— Ошибаешься, — хмыкает он. — В ответе за твою безопасность — я. И я не позволю, чтобы ты шастала по подозрительным организациям и компаниям. А так и будет. Признай, в нормальное место тебя не возьмут.
— Совсем в меня не веришь? — хмурюсь я, не в силах признать его правоту.
Потому что, обойдя сегодня места, куда я разослала резюме, пришла к неутешительному выводу: выбора действительно совсем немного. Всем нужны квалификационные работники, кем я уж точно не являюсь.
Да и я сама виновата, что однажды послушала Бурака. Доверилась ему и бросила свои мечты. Карьеру. Только для того, чтобы создавать уют в доме. Воспитывать ребенка!
А теперь, что?! Осталось у разбитого корыта. Ничего у меня нет, кроме дикого желания вырваться из жизненной воронки.
А он еще смеет усмехаться.
— При чем тут это, Лейла?! Я говорю разумные вещи, — назидательным тоном отзывается он. — Куда тебя возьмут, скажи мне? Ни опыта. Ни стажа. Ничего не знаю. Я запрещаю тебе даже думать об этом.
— Запрещаешь? — Я тут же встаю и повышаю тон. Волком смотрю на него. — Да кто ты вообще такой, чтобы мне что-либо запрещать, м?! Кто?!
— Кто я?! — Бурак ударяет кулаком об стол. — Как это — кто такой?! Я все еще твой муж. И им останусь. Ясно?!
— Значит, ты тут все решаешь, да?! — злюсь я. — У глупой Лейлы прав нет?
— Дослушай меня, — чуть спокойней говорит он, кажется, только сейчас понимая, что переборщил. Складка между бровей разглаживается. Бурак шумно выдыхает. — Моя жена не может работать где попало...
— Ах, ты боишься, что тебе будет стыдно за меня, — горько усмехаюсь я.
— Лейла... — Он вдруг обходит стол, обхватывает мои плечи. — Я не против твоей самостоятельности. Напротив. Если тебе принципиально устроиться на работу, то
На этих словах, я замираю. Из раза в раз прокручиваю в голове его слова, и все становится ясно.
— У тебя совсем крыша поехала, Бурак? Для того, чтобы работать в твоей компании, мне как минимум нужен опыт, которого, увы, нет. — Я дергаю плечами. — И отпусти меня, в конце концов!
— Лейла... — Хриплый шепот обжигает шею. — Просто послушайся. Я ведь хочу как лучше.
— Лучше для кого? — Я закатываю глаза. — Для меня или для себя? Ты чертов эгоист, Бурак. Ты не ставишь ни во что мои интересы. Ты прешь как танк, не задумываясь о том, что мне все еще больно находиться рядом с тобой. Да даже дышать тяжело там, где есть ты. Я не желаю тебя видеть, слышишь?! А ты говоришь: пошли в мою компанию работать. Да ты серьезно?! После всего, что произошло?
Он нехотя отходит от меня на приличное расстояние. Сужает глаза.
— А придется, — хмуро выдает Бурак. — Тебе придется видеть меня часто. Даже если ты этого не хочешь...
Каждая фраза выворачивает меня наизнанку. Но я упорно молчу, глядя в темные омуты его глаз.
— И не только из-за того, что мы все еще не развелись.
— Я настаиваю на...
— И не разведемся, Лейла, — обрывает он на полуслове, понимая, что я хочу сказать. — Слышишь? Не будет этого. Я не позволю.
Сжав переносицу, я отхожу к окну. Устремляю взгляд на открывшуюся панораму города. Он меня не слышит. Совершенно.
— И даже не только из-за того, что я буду часто приходить к вам, чтобы увидеться с сыном, — настойчиво продолжает Бурак. — А потому что я из твоей жизни никуда не денусь. Не уйду. Буду постоянно рядом. Постоянно буду с тобой. И избавиться... от меня не получится. Поэтому забудь об этом. Даже не думай, что сможешь. А если захочешь построить новую жизнь с кем-то... Я этого не позволю, — ударяет он словами наотмашь. — Никогда. И да, Лейла, я чертов эгоист, ослепленный ревностью, но другого тебе не дам. Ты будешь вынуждена меня видеть. Всегда. До конца наших дней. Я так сказал.
— Это выбор без выбора, — сцепив пальцы до белых костяшек, говорю я. — Ты понимаешь, так ведь?
— А у тебя его нет. Выбора нет, Лейла. Только так, и никак иначе.
Я смотрю на него в упор. Злость выходит на новый уровень.
— Да как ты можешь быть таким?! — кричу я, позабыв, что в другой комнате спит Али. — Как ты можешь ставить мне ультиматумы после всего того, что сотворил с нами?! После того, как втоптал меня в грязь?!
— Тише. Ребенок спит, и...
— Когда ты выгонял меня из дома, ты не задумывался, что будет с сыном. А теперь прямо воспрянул. Весь такой правильный, — уже шепчу я вполголоса. — Отец года! Все пять лет я как полная дура к тебе в рот заглядывала — теперь не хочу. Я буду строить свою жизнь сама. И да, возможно, сейчас у меня не все получается, но со временем я наберусь опыта, и все изменится. Не думай, что весь мир вертится вокруг тебя, Бурак. У меня было тяжелое детство, и я сама прогрызала себе дорогу. При этом поднимала и сестренку. Мы прорывались сквозь тернии. А когда я тебя встретила, то впервые поверила в сказку. Доверилась тебе, еще не понимая, что совершила самую главную ошибку в своей жизни. Поэтому я не буду следовать твоим приказам.