Развод неизбежен, предатель
Шрифт:
— А папа отвез бы, — неожиданно выдает сын, топая. Он складывает на груди руки и обиженно надувает губы.
— Что случилось? — раздается голос Бурака.
Я поднимаю голову, замечаю его у двери. Хмурый такой, с Али взгляда не сводит.
— Мама не разрешает с вами поехать!
— И из-за этого ты грубишь?
Сын на секунду застывает, он явно не ожидал такой реакции. Ведь отец его всегда поддерживал, с каждой мыслью соглашался. Никогда не отказывал. А сейчас вдруг против пошел.
— Я не грублю, —
Подняв на меня глаза, легонько целует в щеку. Направляется к двери. Но я чувствую, что сын недоволен. Обиделся.
Бурак ловит его, поднимает на руки. Заглядывает в лицо. Оба хмурые, расстроенные.
— Нельзя так с мамой разговаривать, Али. Если ты думаешь, что будешь идти против нее и при этом получишь от меня поддержку — ты ошибаешься, сын. Она твоя мама, не забывай. Она единственная, кто твою боль ощущает как собственную. За тобой ухаживает, все, что хочешь, готовит. Бежит к тебе, когда ты падаешь. Поднимает. А ты вот так вот... Больше не позволяй себе такое поведение. Договорились?
Сын кивает. Вскинув брови, смотрит на меня. Жестом просит Бурака отпустить его. И, будто взрослый человек, понявший свою ошибку, возвращается ко мне, чтобы обнять мои колени.
— Прости, мам. Я больше не буду так.
Али выбегает из комнаты. Я же глубоко вздыхаю. Сумасшедший день. А он только начался.
— Спасибо, — шепчу, отворачиваясь.
Я ищу телефон, чтобы наконец спуститься. Я готова. Нам в детский сад сначала, а потом в компанию, где часы будут длинными и напряженными.
— Лейла, нам надо поговорить, — слышу за спиной голос Бурака и замираю.
У меня ощущение, что он еще со вчера хочет что-то сказать, но не решается. Я неоднократно видела, как он ведет переговоры по телефону и видеосвязи. И даже слышала, как он говорил о переезде в чужую страну. Не придала тем словам значения, но сейчас всем телом чувствую, что речь пойдет именно об этом.
Да, будь это еще несколько месяцев назад, когда между нами не было пропасти, я бы с удовольствием согласись. Пошла бы за мужем хоть на конец света. Однако сейчас...
Я оборачиваюсь к Бураку. Он берет меня за руку, заглядывает в глаза. В его собственных столько боли и сожаления, тоски и любви одновременно, что самой хочется наконец прижаться к нему и сказать, что простила. Что готова начать все заново. Каждый имеет право на второй шанс, и я его дам мужу. Дам этот шанс нам. Не только ради нас и нашей любви... Не только ради Али и будущего ребенка... А потому, что верю в него. Он сможет вернуть нам наше прошлое. Уверена.
Но не сейчас. Еще не время делать шаг навстречу.
— Что-то случилось? — встревоженно спрашиваю я, заметив, как по лицу Бурака пробегает что-то вроде страха.
— Садись. — Он кивает на кровать и опускается рядом. Все так же держит меня за
— Я тебя слушаю, Бурак. Надеюсь, ничего плохого все-таки не случилось. Я уже всего на свете боюсь. Тишины хочу. Чтобы никто не трогал, и мы спокойно работали. Жили по-человечески.
— В этом плане все прекрасно. Не волнуйся. Никто больше не посмеет нас потревожить. Если ты о моих родных, — так они тем более... Потому что поняли, насколько я серьезен в своем решении и словах. Дело касается нашей семьи.
— Хорошо. — Я смотрю в темные глаза. — Я тебя слушаю, Бурак. Не тяни.
Разглядываю его лицо так, будто давным-давно не видела. Щетина, волосы... К ним притронуться хочется. Кусаю щеку изнутри, сглатываю нервно, дабы не думать обо всем этом... Что-то со мной творится в последнее время. Иногда я чувствую необходимость просто потрогать мужа.
— Я давно вел переговоры с некоторыми партнерами, друзьями из Штатов. Хотел там бизнес построить. После нашего разрыва... точнее, после того, как я понял, что облажался... начал плотнее этим интересоваться. Короче, Лейла... Я хочу свалить отсюда. Может, просто на какой-то срок... Если понравится там — останемся на столько, на сколько вы захотите. А если нет... вернемся. Но на данный момент я хочу отдохнуть. Отбросить всю эту беготню, нервы... Хочу остаться наедине со своей семьей и ни о чем не думать. Хочу просто жить. Наслаждаться каждым прожитым днем, а не пахать как ненормальный.
Из горла вырывается нервный смешок. Потому что я слишком хорошо знаю Бурака. Он не сможет жить... Не сможет просто бездельничать, не работать. Это он сейчас настроен иначе, но со временем поймет, что ему чего-то не хватает.
— Бурак, ты с ума сошел? Нет, я не верю, что ты сможешь перешагнуть через свой бизнес, который годами строил.
— Смогу, поверь мне.
— И кого же оставишь во главе? Раз ты согласен остаться в Штатах навсегда, если мы этого захотим... Кто будет управлять компанией?
Бурак вдыхает, устало трет лицо ладонью. Прикрыв глаза, он тяжело сглатывает и снова приподнимает веки. Теперь смотрит на меня так, будто уже принял решение, которое больше не изменится.
— Костю. Он справится — я уверен. Ты мне скажи... согласна или нет? Может, тебе время нужно? Ну, подумать...
Я отвожу взгляд. Потому что не знаю, что ответить. На самом деле как-то все равно — жить тут или в Штатах. В любом случае у сестры теперь своя жизнь. Она настолько счастлива со своим мужем, что едва вспоминает обо мне и Али раз в несколько дней. Пишет короткое сообщение, а потом снова испаряется. Я ее не трогаю, поскольку не хочу лезть к ним. Лишь бы она была счастлива. Другого мне не нужно.