Развод. Цена нелюбви

Максимовская Инга

Меня больше нет.

Глава 44

Кровь на асфальте. Тело затянутое в черный мешок. Северцеву показалось, что он снова проваливается в прошлое. Только в этот раз он успел. Выжил… Спасибо чертову бандиту с которым ему теперь придется сотрудничать тесно. Руку обожгло болью. Северцев

поморщился. Откинулся спиной на клеенчатую спинку сиденья скоропомощной «буханки», не сводя глаз с заострившегося лица Апельсинки. Все закончилось, наконец то все. Он сунул руку в карман куртки, нащупал крошечную бархатную коробочку. Кольцо Аркадий купил давно, в тот день, когда она поселилась в его доме и в его сердце, наконец начавшем снова биться. Страх, что он чуть не потерял свое счастье вот только сейчас начал приходить. Не тогда, когда он вылетел в окно следом за сумасшедшей маньячкой, в которую превратилась несчастная недолюбленная женщина. А сейчас, когда он смотрел на свою спящую красавицу. Он не знал сейчас сколько препарата попало в кровь Апельсинки, и умирал от лютого, рвущего душу ужаса. И ребенок… Их крошечное продолжение, который еще даже не увидев этого мира пережил столько. Что будет с ним?

– Ты? – тихий шепот вытянул его из карусели страхов. Зашелестел в воздухе разгоняя беспросветную темень.– Я что умерла? Северцев, тогда это даже хорошо. Потому что я не знала, как жить без тебя.

– Апельсинка,– он сполз на колени, уткнулся губами в ее руку. – Люблю. Слышишь? Я люблю вас. И тебя и малыша.

– Жив? Боже. Но как? Знаешь, Северянин, я вот немного приду в себя и тебя убью. Клянусь. Ты позволил мне думать, что я тебя потеряла. Ты… Ангел ты? У тебя крылья.

– Нет, не ангел. Просто нукер твоего отца умный мужик, все просчитал. Прицепил трос страховочный ко мне. Так что летел я недалеко. Только руку сломал, но это такие мелочи.

Бледная Иришка прикрыла глаза и Аркадий понял, что она боится задать ему самый важный вопрос, на который он и сам еще не знал ответа. Ребенок…

– Ир, я не знаю.

Прозрачная слезинка скатилась по мраморно белой щеке. Покрытой яркими веснушками на казенную подушку.

Эпилог

Четыре месяца спустя.

– Ты выйдешь за меня замуж, Апельсинка? – холл нашего дома заставлена цветами и шары, болтающиеся под потолком, смотрятся слишком уж праздничными. И колечко, которое мне надевает на палец мой капитан

кажется волшебным.

– Да,– борясь с подступающими к горлу слезами сиплю я. Счастье переполняет, раздувает изнутри. Кладу окольцованную руку на живот, который тоже уже похож на воздушный шарик, наполненный тем же самым огромным счастьем.– Надо только спросить ее.

– Ее? – голос Северцева дрожит.

– Да, сегодня наша дочь наконец-то решила рассекретиться,– улыбаюсь я. Если честно, я немного боялась, что Аркадий расстроится из-за новости. Ведь мужчины же хотят первенца мальчика. Зря волновалась. В его глазах непередаваемый восторг. Это восторг отца, настоящего и любящего. Северцев будет замечательным папой наших детей.– И, кстати, судя по тому, как она толкается, ей очень нравится твое предложение.

– Навсегда вместе,– шепчет мой любимый.

– Навсегда,– отвечаю я.

Мы конечно попытаемся забыть все кошмары. И продолжим жить в мире где больше не будет страха и боли. Только вот души наши все равно не восстановятся от утрат. Но это другая сторона наших жизней.

Липа погибла. Мы похоронили мою сестру в городке, в котором мы с ней выросли. Она не всегда была несчастлива. Я знаю это точно.

Мама не захотела меня видеть. Отказалась от свидания. Это ее выбор, который я приняла с благодарностью.

Виктор умер через три месяца, после отъезда. Передозировка запрещенных веществ в сочетании с алкоголеми. Его нашли в каком-то притоне, привязанного к кровати. Страшно и больно.

– Мой отец выжил. Яд его не убил, только частично парализовал. Сейчас он восстанавливается в клинике и очень ждет рождения внучки.

Аркадий вернулся на службу. Так что я невеста аж целого подполковника полиции.

Я хозяйка концерна. Только мне это совсем не интересно. У меня есть все, чтобы быть самой счастливой на свете.

– Что-то мы разбуянились сегодня,– смеется в мой живот любимый, с восторгом. Наша малышка сегодня и вправду расшалилась.– Она наверное будет балериной. Танцует.

– Она празднует жизнь,– улыбаюсь я. Гляжу на мужчину, ставшего моей судьбой. Самый сильный. Самый родной. Самый любимый. Наша дочь перенечла столько ужасов, но она выжила благодаря вере. Нашей с Северцевым вере в то, что она лучший младенец на свете.

– Я люблю тебя, Апельсинка,– он находит своим ртом мои губы, и это высшее наслаждение – просто любить и быть любимой.