Развод. Игра на выживание
Шрифт:
– Угу.
Хнычет.
– Так… всё хорошо, родная? – снова уставляюсь на одну яркую красную полоску.
Пиздец.
Стараюсь унять внутреннюю волну разочарования, которая так или иначе, всё равно обрушивается вместе с тяжёлым покрывалом из усталости.
Яна отрицательно мотает головой.
Упрямица моя.
– Ну, что не так? – переспрашиваю.
– Всё не так…
Неожиданная догадка озаряет затуманенный мозг, и я собираюсь засмеяться, но потом сжимаю губы.
– Будешь работать…
–
– Учиться…
– А как же?
– Никаких больше детей, – вздыхаю с улыбкой и получаю отчётливый шлепок по животу.
– Ненавижу, – шепчет, тоже теперь смеясь.
– Главное, что при этом любишь.
– Конечно, люблю, Соболев.
– Это взаимно.
Приподнимаю двумя пальцами узкий подбородок и целую мягкие губы, сразу толкаясь внутрь языком.
Мычу, когда она отклоняется.
– Я вчера весь вечер думала, что беременна. И сегодня… полдня.
– Понравилось? Быть снова беременной от меня? – спрашиваю, целуя бьющуюся венку на шее.
– Сначала жутко разозлилась. Потом расстроилась, честно, – заглядывает мне в глаза. – А ночью… гладила живот и представляла его… или её.
– И как?
– Это ведь… тоже наш. Как Маша и Ваня! Родной, крохотный, беззащитный малыш. И я его там, в темноте ночи уже полюбила. Всей душой. Приняла и полюбила, – ревёт. – Понимаешь, Дань?
– Конечно.
– А я не беременна, – разочарованно стонет
Вздыхаю и успокаиваю как могу. Поцелуями и ласковым шёпотом.
Пожалуй, вот такие минуты, как сейчас – это то самое время. Те самые мгновения, за которые можно многое отдать и всё-всё вытерпеть.
Кульминация нашей близости. Прорастания друг в друга.
Яна Соболева, в девичестве Шацкая, маленький стойкий оловянный солдатик плачет, потому что на свете есть то, с чем она не может справиться и заставить плясать под свою дудку.
Что же это?!
Природа, мать её.
– Хочешь забеременеть? – спрашиваю, пытаясь реально оценить свои силы в данный момент.
– Нет, – испуганно вглядывается в моё лицо и вспыхивает, словно сказала неуместность. – Я хотела только этого ребёнка, другого не хочу.
– Ладно, – снова целую розовые губы.
– Ты чего такой горячий? – обеспокоенно начинает покрывать поцелуями моё лицо и оглаживать ладонями скулы.
– А чёрт его знает, – пожимаю плечами равнодушно.
Потом Яна смотрит на меня подозрительно, и выгибает брови:
– А ты где был-то, муж?
– Я…
– Только не заявляй, что в гостинице и на переговорах…
– Блин…
– Только попробуй соврать, Соболев. Я вчера с отцом поругалась, собрала детей и уехала так стремительно, что даже сумку забыла. Слава богу, ключи от дома запасные в машине были.
– Поругалась?!
Яна мой вопрос игнорирует и продолжает:
– Я на взводе. Ещё с беременностью этой. Просто убью
– За что убьёшь-то?! Огласи приговор.
– Потому что обманываешь, – выговаривает с обидой. – Ты ведь не у женщины какой-нибудь был?
– П-ф-ф…
Смеюсь, потирая висок свободной рукой. Сознание уплывает с каждой секундой.
– Какие женщины, Ян? Ты серьёзно?
– Шучу, выдыхай, Соболев. Знаю я, что не изменяешь, но ты мне всё-всё расскажешь!
– Ладно, всё-всё расскажу, – передразниваю. – Можно только переоденусь и приму горизонтальное положение?
– Конечно, – кивает она и мгновенно подскакивает. – Я случайно бокал разбила. Надо будет перед тем, как дети вернутся убрать.
– Уберёмся, – говорю, тоже поднимаясь.
Голова кружится, поэтому единственное на что способен, пересаживаюсь с пола на диван и стягиваю футболку.
– Я, пожалуй, здесь полежу.
– Тебе настолько плохо? – сужает глаза.
– Да нет, на диване удобнее.
– Соболев…
– Не мельтеши, Ян.
– Ну-ну. Пойду за жаропонижающим. – провожаю взглядом её длинные ноги и счастливо отрубаюсь.
Когда снова открываю глаза, за окнами темно, а Яна сидит в кресле напротив. Занимается, ученица моя.
В шёлковой ночной сорочке и в очках.
Смешная.
Себя же в школе мне напоминает.
Всегда была неприступная, красивая. Глаза умные, вкрадчивые. Сначала «нет» говорила, но смотрела так… многообещающе.
– Ты проснулся? – отклоняет взгляд от тетради Яна. – Как себя чувствуешь?
Пытаюсь уловить какие-либо изменения в своём теле. Жара не ощущаю, ощутимого гула в ушах, которым мучился весь перелёт, тоже.
– Отлично.
– Я разобрала твои вещи, – проговаривает, не спуская глаз с моего лица. – Они пахнут больницей.
– Возможно.
– Ты ведь не заболел как-то серьёзно? – во взгляде проплывает беспокойство.
– Не дождёшься.
– Богдан, – предостерегающе произносит.
– Ну, что ты? – поднимаюсь с дивана и озираюсь.
Стекло с пола убрано, в доме пахнет едой и какие-то новым сладковато-ванильным ароматом из банки, стоящей на журнальном столе.
– Пошли, – тяну её за руку, попутно выключаю свет в гостиной и веду в спальню. – Как дети?
– Наверху играли весь вечер, чтобы тебя не будить.
– Надо было, – потираю глаза. – Я соскучился.
– Настолько, чтобы самому увезти их в садик и школу? – смеётся жена.
– Отвезу, без проблем.
Оставив Яну в спальне, иду в ванную комнаты. Стягиваю джинсы с трусами и встаю под душ. Чувствую себя, и правда, бодрым и здоровым, только курить пиздец как хочется.
Помня, что пообещал «раскидать» детей с утра, а также о назначенной на девять встрече в офисе, бреюсь с вечера и возвращаюсь в комнату.