Развод. Не жди прощения
Шрифт:
— Смотрю, у тебя теперь личная охрана? — теперь он говорит язвительно, выглядывая из-за огромного плеча Георгия. — Хорошо сосешь?
Он находит в себе наглости, чтобы припереться на мою территорию и оскорблять! Ублюдок! Ярость опаляет разум, застилает глаза. Не помня себя бросаюсь к нему с единственным желанием — впиться в поганую рожу зубами и вырвать кусок плоти. Но крепкие руки останавливают меня на середине движения. Поднимаю глаза — Георгий не дает мне наброситься на Тимура.
— Не надо, Виктория, — он произносит это тихо и с расстановкой. — Тебе нельзя
Эти слова отрезвляют. Тимур наверняка намеренно меня выводит. Чтобы потом подать в суд на домашнее насилие? Или придумал еще какую-нибудь хитроумную пакость?
Останавливаюсь, стиснув кулаки. Ногти впиваются в ладони. Сердце колотится, дыхание рваное.
Тимур усмехается, глядя на меня.
— Прическу не испорти, тигрица! — произносит саркастично.
— Уходи, Тимур, ты мне отвратителен, — цежу сквозь зубы. Как же хочется разорвать его на куски!
— Только в твоей компании, куколка, — сально отвечает он и облизывается.
Да как ему наглости хватает?!
— У тебя для этого Маша есть, — зверею. — Пошел вон. Отсюда. И из моей жизни!
Георгий недвусмысленно подбирается, явно готовый за шкиряк выкинуть Тимура из салона. Тот это замечает.
— Ладно-ладно, здоровяк, — он улыбается и поднимает руки в знак капитуляции. — Уже ухожу.
Тимур делает шаг к двери, но оборачивается и впивается в меня прямым взглядом.
— Герман тебя использует, Ви, — добавляет голосом провидца. — Вот увидишь. Ты совершила чудовищную ошибку, которая будет стоить тебе всего, что тебе дорого. Не приползай потом на коленях и не моли о помощи. Я не помогу.
С этими словами он открывает дверь и выходит.
— Ты бы лучше дал мне развод! — бросаю ему в спину. — Избавь меня от нашего идиотского брака!
— Ты получишь свой развод! — долетает из-за двери.
Все. Он ушел. А меня колотит так, что это заметно невооруженным взглядом.
— Виктория, ты в порядке? — спрашивает Георгий, по-прежнему стоя ко мне спиной. — Герман Михайлович просил отвезти тебя домой.
— А-ага, — выдавливаю оторопело, постепенно приходя в норму. — Поедем через минуту.
Поворачиваюсь к прорабу.
— С этого момента вы запираетесь на ключ, и другим передайте. Договорились, Василий? — киваю на дубовую входную дверь — Скажу Саше, он договорится об охране этого места.
Тот усердно кивает. Надо и правда сюда какой-нибудь ЧОП приставить.
Георгий с видом настоящего телохранителя провожает меня к машине и усаживает назад. Пока он не закрыл дверь, спрашиваю:
— Георгий, почему ты не ударил его, когда он меня оскорбил? — этот вопрос мучил меня с того самого момента, когда Тимур спросил, сосу ли я.
Георгий молча закрывает дверь и садится за руль. Только потом оборачивается ко мне.
— По той же причине, почему и тебе не позволил сцепиться с ним, — он чуть улыбается уголками губ, выглядит участливо и доверительно. — Герман Михайлович предупредил о том, что такое может случиться. Приказал не оставлять следов, которые можно было бы предъявить в суде.
Киваю. Герман это предвидел,
Георгий везет меня домой. Тимур меня так разозлил, что меня еще потряхивает. Даже оглядываюсь, опасаясь, что он поедет за нашей машиной.
Вспоминаю о сообщении, которое пришло от Германа, и лезу за телефоном. От него пришло аж три послания!
«Виктория, не говори с ним!» — первое.
«Виктория, Тимур опасен. Сейчас же прекращай разговор!» — второе.
«Непослушная заноза. Приеду — накажу!»
Ну и как он меня накажет? По коже разбегается горячая волна. Эти слова заводят больше, чем пугают. В глубине сознания маячит мысль, что Герман может оштрафовать меня, но тут нет рабочего косяка. Я ослушалась его не как руководителя, а как мужчину. Но я и не его женщина, так что предъявлять мне нечего.
Георгий привозит меня домой к десяти вечера. Марта предлагает ужин, но я отказываюсь. Устала и нанервничалась, ничего не хочется, кроме как залезть в душ и смыть с себя отпечаток встречи с Тимуром.
В голову закрадывается предположение, что Герман может приехать уже сегодня, но я в это не верю. Вряд ли он стал бы срываться откуда бы там ни было, лишь по причине моей встречи с бывшим мужем.
Раздеваюсь и встаю в просторную душевую кабину, которая больше похожа на космический корабль. Она такая большая, что, согнув ноги, я могу лежать в ней, как в ванной. Как раз сегодня это приходится особенно кстати. Я долго нежусь в воде с морской солью, успокаиваю мысли и расслабляю тело.
Накупавшись вдоволь, принимаю душ. Затем делаю уходовые процедуры — и, повязав на волосы в одно полотенце, а тело завернув в другое побольше, возвращаюсь в спальню.
— Ммм, соблазнительно, — за спиной раздается рокотливое рычание.
40. (Герман)
Виктория замирает, слыша мой голос. От нее приятно веет нежным эфирным ароматом геля для душа. Полотенце, намотанное на тело, едва закрывает ее аппетитную задницу.
Вот срань! Что со мной? Смотрю на нее и пускаю слюни, как подросток! Она не отдается, запретный плод сладок, да?
Хочется подойти, сорвать полотенце, швырнуть ее на кровать и взять. Представляю, насколько сладостным будет момент первого обладания, и член мгновенно наливается. В паху тянет.
Виктория медленно поворачивается ко мне, придерживает рукой сгиб махровой ткани на груди. В комнате горит только один торшер у кровати, стены тонут в густом полумраке, но даже так я вижу, что моя девочка краснеет.
Всю эту неделю Виктория решительно не выходила из головы. Мне трудно признать, но я по-настоящему скучал. Планировал приехать завтра, но появление Тимура заставило поторопиться. Я здорово за нее перепугался. Мне хочется быть рядом. Чаще. В идеале вообще все время, но так не получится.