Развод. Расплата за обман
Шрифт:
Он переводит взгляд с меня на свой мать, а я все еще часто дышу от злости, и на него взираю так же — раздраженно. Потому что просто не способна сейчас на другие чувства.
— Мам, — его голос звучит предостерегающе, — давай на кухне поговорим.
На мгновение мне становится легче, потому что выдерживать это сумасшествие в одиночку нет больше никаких сил.
Пока свекровь обходит меня, обдавая обидой, я пытаюсь выровнять дыхание. Марк подходит ближе, большим пальцем касаясь моего подбородка и поднимая голову, вынуждая заглянуть ему в лицо.
— Все в порядке?
Я делаю глубокий вдох, прежде чем ответить
— Нет, — шиплю в ответ, дергая головой и пытаясь скинуть его руку, — не в порядке! И вообще, не надо трогать меня, не помыв руки с улицы. Сходи сначала… смой с себя всю грязь.
Глава 36
«Гормоны», — напоминаю себе. Это просто гормоны. Врач предупреждала, что мне нужно быть готовым к скачкам настроения жены. Все кормящие женщины с этим сталкиваются. Окситоцин. Прогестерон. И куча других непонятных слов, которые объясняют ее поведение.
Но на всякий случай все же принюхиваюсь к себе. Может, слишком торопился утром пока душ принимал? Да нет, судя по всему ее слова про грязь и брезгливое выражение лица вызваны теми самыми гормонами.
Я вообще слабо представляю все, через что женщинам приходится пройти. Вырастить в себе человека. Абсолютно нового! Выносить его, родить… и потом стать для него целой экосистемой. Поэтому еще до того, как даю матери выложить мне свою версию происходящего, строго выговариваю:
— Нашего сына зовут Николай!
— Я знаю, сынок, — в ее голосе читается нескрываемое раскаяние. — Оговорилась я. Ты просто не представляешь как сложно постоянно себя одергивать, Марик… Он ведь так похож на него. Беру в руки внука и словно в прошлое переношусь. Будто это Владик сопит у меня на груди, понимаешь? Я ж разве специально? Думаешь, мне самой легко об этом вспоминать? Душа просто на части рвется…
— А Таниной маме ты зачем сказала, что мы сына Владом назвали?
Голос звучит хрипло. Словно я не в офисе торчал целый день, а по пустыне скитался. Ее боль будто наждачкой по сердцу проходится. Горе, вписанное в каждую ее морщинку, в каждую клеточку ее красивого, но такого печального лица, ощущается буквально физически. Проникает сквозь мою одежду и покрывает кожу тонкими иголками. Вроде и не больно, но любое движение отзывается внутри болезненным спазмом.
Мне жаль ее безумно. Несмотря на то, что я всю жизнь провел бок о бок с этой болью и чувством потери, только став отцом я, кажется, по-настоящему понял что она чувствовала.
Потому что как бы я ни старался сосредоточиться на хорошем, как бы ни уговаривал себя мыслить позитивно… всякие мысли проносились в моей голове за эти дни. Особенно в те долгие часы пока длилась операция.
Я знал, что мне нужно быть сильным. Для Миры. Для нашего малыша. Поэтому вслух бы никогда не признался, что пока я стоял в том пустынном коридоре, страшные мысли практически до костей обглодали мою плоть. Да и до сих пор нет-нет, да проскочит страшное «а что если бы…».
А вот в ее картине мира это самое «а что если бы» выглядит совершенно по-другому. А что если бы порок обнаружили на раннем сроке? А что если бы медицина тогда была более продвинутой? А что если бы…
— Я не говорила, — округляет она глаза и тут же ее взгляд теряет фокус, будто
— Тогда тебе стоит снова ей позвонить и сказать, что твоего внука зовут Коля, мам. Мира выбрала это имя в честь святого.
— Николая Чудотворца, — шепчет она. — Я тоже ему молилась, знаешь? Ты может и не помнишь уже, но у нас икона его в спальне стояла. Каждый день я начинала с… Но мне он не помог. Точнее Владику. Твоему брату он, к сожалению, не помог. Ничего не помогло.
Она аккуратно промакивает глаза платком и закусывает нижнюю губу, пытаясь сдержать эмоции. Внутри все разрывается от ее боли. Столько лет прошло, но эмоции ее такие же сырые, как и тогда. Видимо, такие раны просто не в состоянии зарубцеваться. Или может, это рождение внука разбередило прошлое?
— Тогда может не стоит тебе пока приходить, мам? — выдыхаю рвано, затравленно. Мне хочется ей помочь. Выдать какую-нибудь глупую цитату по типу того, что жизнь продолжается и что ей стоит радоваться, что внуку ее повезло больше, чем сыну.
Но если это не получилось у двенадцатилетнего меня… если она так и не нашла в себе силы жить ради живого мальчика, то что уж говорить о взрослом мужике?
— Так а кто Мирочке помогать будет? — возмущается она. — Ты хоть представляешь сколько забот с сыночком? А она еще и после операции! И он тоже…
— У Коли есть отец, — заявляю твердо.
— А работать кто за тебя будет? — интересуется строго.
— А работать за меня будут те люди, которым я плачу просто охрененные бабки, мама. Пусть отрабатывают свой хлеб.
— Ну-ну, — поджимает губы. — Отец твой тоже так говорил в свое время, а сам дома от силы на месяц в год появляется. Вечно шляется по всей стране. Можно подумать без него бы не справились!
— Он хочет убедиться в том, что все работает идеально, — говорю примирительно. Мать лишь цокает языком, но не возражает. Да и какой в этом смысл, если мы оба знаем реальную причину по которой отец постоянно сбегает из дома прикрываясь срочными делами? Уж я как никто другой в курсе, что проект в нем больше не нуждается. Обслуживанием систем занимается моя контора и это мои высококлассные специалисты катаются по разным городам, устраняя неполадки. Отец же… он просто сбегает. Они давно с мамой превратились в соседей. И я его его не виню, честно. Сложно быть с человеком, который решил, что его жизнь закончилась много лет назад.
И поэтому я в очередной раз даю себе обещание, что у нас так не будет. В лепешку разобьюсь, но спасу наш брак! Потому что, мать вашу, все еще люблю. Безумно. И никуда, черт возьми, ее не отпущу.
Глава 37
— Твоя мама ушла? — спрашиваю осторожно.
Голос выходит слишком измученным, и я прочищаю горло, пытаясь восстановить самообладание. Коля снова покушал меньше обычного и это меня невероятно беспокоит. Анна Вячеславовна сказала держать ее в курсе любых изменений в его поведении. Все-таки, операция на сердце в таком малом возрасте — колоссальная нагрузка на организм и нам нужно убедиться, что у него достаточно сил на восстановление.