Развод. Ты меня предал
Шрифт:
— Маньячка… — шепчет старушка и подходит к Ие. — Милая, — пытается поднять ее с брусчатки.
Звуки сирены все ближе.
Я у калитки, набираю пин-код и захожу на территорию дома.
— Ты… убила моего… ребенка…
Скрип петель, и калитка заперта. На крыльце стоит бледная Лиля и прячет дрожащие руки за спину.
— Мам…
— Я же просила, — провожу ладонью по щеке и шее, — не натворить глупостей, доченька. Лиля, — слабо улыбаюсь я, — почему ты мне не сказала, что Ия подарила тебе перцовый балончик?
— Мам… Я не хотела… Я… не знаю…
Скорая уже тут. Собака лает. Старуха причитает. Ия воет о том, как ей больно, что она ничего не видит и что она потеряла малыша.
— Вот и твой отец тоже ничего не знает, — шагаю к крыльцу, еле передвигая ноги. — И он тоже всего этого не хотел. Ошибки — они такие. Понимаешь, что налажал уже после всего содеянного. Иди умойся, а я приготовлю завтрак.
Глава 20. Спустила пар
— Я должен вернуться, — отбрасываю кувалду и приваливаюсь к капоту старой бэхи.
— Куда? — Юра отплевавает шелуху подсолнечной семечки.
— Домой.
— А ты там нужен сейчас?
Да, сейчас у меня нет желания бить голыми кулаками о стену, тащить Аду в подвал, чтобы там ее запереть и никуда не выпускать, но… Я все еще чувствую себя беспомощным.
— Или ты уже готов к серьезному разговору с женой, — Юра меланхолично закидывает в рот очередную семечку, — и способен объяснить ей на пальцах, какого ляда полез на ее подругу? Да так, чтобы она прониклась и приняла тебя обратно, а после еще и нового пупсика родила?
— Какой же ты гандон.
— Начни с меня, — щелкает семечкой и выплевывает шелуху. — Какого черта ты отымел подружку жены? — переводит на меня спокойный холодный взгляд. — Я, как мужик, могу объяснить твою мотивацию, но представь, что перед тобой толстая и уродливая женщина, которой ты, мерзавец такой, изменил.
— Ты, мать твою, серьезно?
— А ты, мать твою, юрист, — Юра щурится. — Да, не адвокат, конечно, но по ушам умеешь ездить. Начинай, Матвей. Убеди меня, что я должен тебя понять и простить. Сейчас в роли толстой и уродливой тетки я пока хочу сковородкой тебя огреть по голове.
Я недоуменно моргаю в ответ. Нет. Лучше бы я знал Юру, как мерзкого и противного козла, на которого я работаю. В деловых вопросах я могу с ним вести диалог, а сейчас я в тупике.
— Ну, тогда развод, — Юра пожимает плечами и переводит взгляд на пятачок моего личного “апокалипсиса”. — Слушай, ты же у меня не первый такой.
— Чо?
— Ничо, — фыркает Юра и прячет руки в карманы халата. — Но у тебя-то ситуация другая. У тебя ранний брак, любовь, близкие отношения с женой и дочерью… Тебе нет смысла сейчас быковать, давить жену, угрожать ей. Ты и сам в курсе, что любого человека можно вынудить на свои условия, но… — вздыхает. — Ада не оценит тирана, который скрутит ее в бараний рог. У вас такая сюсю-мусю семья была.
— Сюсю-мусю?
— Я с женой тоже сюсю-мусю, — Юра косит на меня взгляд. — Сюсю-мусю — это хорошо, когда кругом черт знает что происходит. И ты свое сюсю-мусю
— Просто взял и отымел, — рычу в его щекастую и надменную рожу.
— Тогда хрен тебе на глупу рожу, а не примирение с женой, — зло щурится он. — Просто бери разводись и скачи по шлюшкам. Не нравится? Тогда, Матвеюшка, тебе надо поковырятся в себе. Ты сейчас не в адеквате. У тебя не будет диалога ни с женой, ни с дочерью, ни с самим собой. Развод — это не похороны. Улавливаешь?
— Не совсем.
— И ты ко всему прочему еще и отупел. Знаешь, — прикладывает руку к груди, — мне твоя личная жизнь до одного места, как говориться. Хоть оргии устраивай, но тебе надо вернуться в строй, потому что я не люблю менять людей, которых к себе приблизил. Ты человек семейный, и что-то мне подсказывает, что без семьи ты скатишься на дно, если все спустить, как есть. Поэтому, — тычет мне пальцем в грудь, — давай-ка мозги прочисть. Подойди к своему разводу как к сложному проекту, в котором ничего непонятно и будто нет выхода. И начать тебе надо с твоей тупой башки, Матвей, в которой каша. Может, ты придешь к тому, что брак-то себя изжил и вам с Адой не по пути.
— Заткнись.
— Лучше с бывшей женой остаться друзьями, чем врагами, — устало вздыхает. — И разойтись близкими людьми, которые помнят хорошее и благодарны за прошлые годы, иногда куда сложнее, чем сохранить брак.
— Я не могу быть с ней. Мне и самому будет тошно, — гипнотизирую пыльную кувалду на земле, — но и позволить ей быть с кем-то… Нет, — хмыкаю. — Не позволю.
— Ты ее уже замуж выдаешь?
— Я в курсе того, как на нее смотрят мужчины, — расстегиваю комбинезон. — И старые, и молодые… — закрываю глаза, — я должен вернуться…
— Погоди, — Юра выхватывает из кармана халата вибрирующий смартфон. — Да, дорогая?
— Я полезла в машину твоего чокнутого юриста, — из динамиков раздается встревоженный голос жены Юры. — Вдруг он труп прячет в багажнике.
— Прячет?
— Нет. Но я нашла его телефон под сиденьем. Разрывался от звонков.
— И?
— И там баба ревела и орала, что у нее выкидыш и что какая-то Ада на нее напала. Ада это кто?
— Жена, — Юра зевает и переводит на меня скучающий взгляд. — Кажется, твоя супруга тоже спустила пар.
Глава 21. Пришел спасать?
— Папа!
Лиля кидается ко мне, но на полпути тормозит и прячет руки за спину. Глаза - опухшие от слез.
Как же горько. И горько даже во рту.
Моя дочь испугана, а найти поддержку и защиту у отца уже не может.
Ведь я причина всего этого.
— Где мама?
— Она в кабинете, — Лиля трет нос, — завтрак приготовила и поднялась. Она злится на меня.
— За что?
— За то, что я твоей гадине перцовым баллончиком…