Разводящий Апокалипсиса
Шрифт:
— Я иду с тобой, мастер, — сказал он, прикладывая правую руку к груди. — Но как же остальные катрены?
Упрямый он парень, подумал Валентин. Не удивлюсь, если в конечном счете Розенблюм и впрямь соберет Пророчество. Вот кто действительно годится Хеору в ученики. Не то что я.
— Раздобудь бумагу и карандаш, — приказал Валентин, — и приготовься записывать. Часть катренов я расскажу тебе по дороге; остальные мы добудем в бою!
С этими словами он поспешил за мертвецом, успевшим подойти к самой стене. Не успел Валентин сделать и шага, как послышался низкий гул, и часть стены отошла в сторону,
Мертвец вышел на свет и посторонился, пропуская Валентина вперед. Проход открывался на небольшую, поросшую темно-зеленым мхом скалистую поляну, со всех сторон окруженную отвесными каменными стенами. Валентин остановился в трех шагах от входа и огляделся. Он уже имел дело со Зверями Прямого Пути — пряпами, как их называли в Эбо, — и поэтому прекрасно понимал, что скорее всего ничего не увидит. Однако вышедший следом за ним из пещеры Розенблюм сразу же устремился вправо, указывая пальцем на бесформенный выступ скалы:
— Зверь-Прям! Смотри, это действительно Зверь-Прям!
Валентин посмотрел на выступ, индифферентно торчащий на том же самом месте, и снова поднял Жезл.
— Пусть Зверь покажется и откроет спину! — приказал Валентин мертвецу.
Тот сделал несколько пассов руками, и Валентин в страхе попятился назад.
Он уже имел дело с пряпами, спору нет. Он ощущал, как они проносятся мимо, он знал их повадки и магические свойства. Он знал даже, что оседлать пряпа можно, только если тот откроет спину. Но никогда еще Валентин не сталкивался с пряпом лицом к лицу.
Вот уж пряп так пряп, подумал Валентин, судорожно вцепляясь в Жезл. Выступ скалы увеличился в размерах, и теперь перед Валентином сидела на четырех сложенных как у кузнечика задних лапах огромная бурая тварь, состоявшая из сотен острых шипов, доброго десятка костлявых конечностей и мелко дрожащего, переливающегося радужными полосами бесформенного тела. Впереди этого ходячего ужаса помещалась довольно маленькая, вытянутая вперед голова с пастью, закрытой толстыми, плотно сжатыми губами. Вот с пастью ему не повезло, подумал Валентин. К такому телу голову тираннозавра — и никаких Темных Сил не надо. Все и так бы со страха померли.
Пряп привстал на задних лапах и неожиданно плавно развернулся боком. Шипы на его спине разошлись в стороны, открывая взору четыре плетеных кресла, снабженных пристяжными ремнями. Позади кресел торчали корзины для поклажи, а впереди, на специальном помосте, располагалась игольчатая карта — пункт управления Зверем Прямого Пути.
— Это для нас? — спросил Розенблюм, оглядываясь на Валентина.
— Для нас, для нас, — пробормотал Валентин, осторожно подбираясь к пряпу. — Надеюсь, у него на карте есть Золотой Лес.
— Сейчас посмотрим, — в отличие от Валентина, Розенблюм воспринял пряпа совершенно спокойно. Он подбежал к открывшемуся между шипами проходу, ловко вскарабкался вверх по свисавшей вниз веревочной лестнице и склонился над картой. — Да, мастер! Все в порядке!
— Ну, коли в порядке…
Валентин с сомнением приблизился к сплошной стене полуметровых шипов. Он знал, конечно, что эти шипы прокалывали вовсе не врагов пряпа, а саму реальность, позволяя зверюге перемещаться по совершенно прямым линиям — сквозь деревья, скалы и даже целые города. Когда пряп расправлял свои шипы, его тело теряло плотность, становилось призрачным, просачиваясь сквозь любые преграды. В принципе Валентин знал, каким образом достигается такое состояние вещества — какие-то там магические квантовые резонансы — и даже сам использовал его в своих представлениях. Но каждый раз, выполняя прохождение сквозь стену, Валентин клялся, что это в последний раз. А вот пряпы жили с такой магией уже не одну тысячу лет, и жалоб от них по этому поводу никто пока что не слышал.
Еще раз покачав головой, Валентин вдел носок своего сапога в нижнее кольцо веревочной лестницы, ухватился за следующее кольцо и полез наверх. Вопреки ожиданиям, пряп даже не пошевелился. Валентин благополучно добрался до кресла и только тут сообразил, что пряпом нужно будет как-то командовать.
— Ну-ка, — пробормотал он, наставляя Жезл себе под ноги. — Закрой спину!
Пряп вздрогнул всем телом, шипы со свистом рассекли воздух, колыхнувшись взад и вперед. Валентин посмотрел налево — прохода больше не было. Окружающий мир потускнел, шипы мелко дрожали, готовясь разорвать реальность в клочья.
— В Золотой Лес? — спросил Розенблюм, одной рукой хватаясь за поручень, предусмотрительно установленный у игольчатой карты, а другой вынимая иглу управления.
— Так точно, — кивнул Валентин, застегивая на животе широкий ремень.
Розенблюм вытащил иглу на всю ее полуметровую длину и резко вонзил ее в карту. Пряп загудел и затрясся, шипы засвистели, как тысяча бешеных стрекоз. Валентин почувствовал, как немеют руки и ноги. Пряп уходил в Прямой Путь, прочь из привычного мира.
Валентин еще раз посмотрел влево — и убедился, что между мельтешащими взад-вперед шипами нет ничего, кроме ровного серого света. Розенблюм отошел от карты, сел в свободное кресло и тоже застегнул ремень. Потом щелкнул пальцами, материализовал лист бумаги и толстый, достойный самого Бранбо карандаш.
— Я готов записывать, мастер! — сказал он, поворачиваясь к Валентину.
— Пиши, — ответил Валентин. — Хранитель, двоеточие, Альгин Кроче. Катрен первый. Когда маги лишатся своей магии, а Избранных погонят по полям подобно скоту, приветствуй наступление Времени Темных Сил! Записал?
— Времени Темных Сил? — спросил Розенблюм, роняя карандаш. — Так Пророчество — о Времени Темных Сил?
— Вот еще! — возмутился Валентин. — Пророчество — обо мне! А Время Темных Сил — всего лишь второстепенный враг, вроде Негона или Эриоха.
— Боюсь, что ты ошибаешься, мастер, — проговорил Розенблюм, подбирая упавший карандаш. — Время Темных Сил — враг куда более страшный, чем все маги и короли Побережья вместе взятые. Ты слышал легенду о Поднебесной?
— Слышал, — ответил Валентин. А также видел, щупал и досконально проверял, подумал он про себя. И нашел не шибко достоверной. — Я слышал также, что ее выдумал сам Яппур, чтобы избежать обвинений в массовых убийствах.
— Это ложь, — убежденно произнес Розенблюм. — Когда Яппур пришел в Поднебесную, там уже не было живых. Ни одного человека, ни в одном из тысячи городов.