Разворот на восток
Шрифт:
20 сентября 1943 года, час пополудни. Германия, Берлин, Советская Военная Администрация (дворец Кронпринцев).
Командующий первым мехкорпусом ОСНАЗ генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной.
И вот мы победили. Чистый профит от нашего участия в войне: минус полтора года и минус шестнадцать миллионов погибших, в плюсе – продвижение не до Эльбы, а до Атлантики и возможность включить все эти территории в состав СССР, минуя стадию «стран народной демократии». Константин Константинович (Рокоссовский) рассказывал, что примас Испании, архиепископ Толедский, торжественно вручая ему, как советскому наместнику, государственные регалии испанского королевства, назвал Иосифа Виссарионовича христианнейшим королем. Правда, Адик умудрился начудить не по-детски, придумав этот дурацкий культ нового арийского бога, но и с этой проблемой мы справились вполне приемлемо. Теперь Европа не только побеждена военной силой, но и уничтожена морально. Один Папа Римский цветет и пахнет – как наш главный союзник. Моя совесть, вполне удовлетворенная таким результатом, говорит, что «сделано хорошо». Теперь главное – ничего не запороть, ибо, когда смолкают пушки, изо всех щелей на руководящие посты начинает выползать разная откормленная мерзость, пересидевшая горячее время в ташкентских и новосибирских эвакуациях.
От этих мыслей меня оторвала Нина Викторовна Антонова – она подвела ко мне трех молодых людей «в штатском».
– Знакомься Вячеслав Николаевич, – сказала она по-английски, – вот эти три молодых человека – будущие светочи американской литературы и неофициальные спецпредставители президента Рузвельта по вопросам государственного строительства. Вот тот, с тонкими усиками, похожий на киношного Ретта Баттлера – это Роберт Хайнлайн, рядом ним – Леон Спрег де Камп, а третий молодой человек – это Айзек Азимов.
Кто-нибудь еще, услышав подобное, наверное, затопал бы ногами и завопил: «Пиндосы!» и кинулся расстегивать кобуру пистолета. Но я не кто-нибудь, а эти трое уж точно не были пиндосами нашего времени. Хотя немного внешней суровости тут явно не помешает. Уже сложившееся реноме следует поддерживать.
– Очень приятно с вами познакомиться, джентльмены, – сказал я с вежливой улыбкой голодного тигра. – А теперь скажите, что привело вас к старому солдату, чья рука устала рубить врагов своего Отечества?
– Мистер Бережной, – сказал Ретт Батлер (тьфу ты, Роберт Хайнлайн), – мы опасаемся, что в числе врагов вашего Отечества однажды окажемся и мы, американцы…
– Ну кто ж вам доктор, мистер Хайнлайн… – пожал я плечами, – не оказывайтесь, и будет вам счастье. До тех пор, пока ваши политиканы не пытаются вмешиваться в дела остального мира, они нам тоже не интересны. А вот если начнется то, что было в нашей истории, тогда кто не спрятался, я не виноват. Я полностью согласен с мнением присутствующей здесь Нины Викторовны, что двум нашим нациям стоит жить мирно, дружно, но несколько порознь, но при этом сомневаюсь, что это реализуемо…
– Но почему, мистер Бережной? – спросил Леон Спрег де Камп.
– А потому, – ответил я, – что главным драйвером американской политики, неважно внешней или внутренней, является безудержная алчность капитанов вашего крупного бизнеса, желающего весь мир превратить в свою кормовую базу. А это те же причиндалы, что и у Гитлера, только вид в профиль. Могу вас уверить, что если после капитуляции Японии ваше государство не свернет свои военные программы, то мы все поймем правильно, невзирая на то, кто будет сидеть в Белом Доме. И тогда пишите завещание потомкам, если они у вас еще будут.
– Да, мальчики, этот так, – вздохнула товарищ Антонова, – и мы с вами по этому поводу уже говорили. Мы люди злые и недоверчивые, и Вячеслав Николаевич – самый недоверчивый из нас. Такая уж у нас общая история…
– Но тогда, мэм, какой смысл в нашей работе, если вы и без того знаете все наперед? – спросил Роберт Хайнлайн.
– Смысл есть, Роберт, – ответила она. – Сначала следует попытаться решить все вопросы «по-хорошему», и только в случае неудачи переходить к силовому противостоянию. И это мы с вами тоже уже обсуждали, как и то, что Советский Союз никогда не станет инициатором конфликта, если его к тому не вынудят. Мирное соревнование двух систем гораздо предпочтительней новой мировой войны.
– Не будет никакого мирного соревнования – точнее, вы нас в нем задавите, – с горечью произнес Леон Спрег де Камп. – Мы тут посчитали и пришли к выводу, что, несмотря на равенство экономических потенциалов между двумя половинами земного шара, вы забрали или заберете в ближайшее время себе две трети общемировых рынков сбыта, на которых имеется платежеспособный спрос. В тот момент, когда будут отменены военные заказы, наша промышленность испытает жесточайший шок от недогрузки мощностей, а ваши заводы будут работать с полной нагрузкой на восстановление разрушенного и на удовлетворение потребностей вашей огромной социальной системы. Нам не помогут даже открытые рынки, потому что ваши товары всегда будут опережать наши по новизне, и в скором времени товарный поток развернется в противоположную сторону.
– Леон, – строго сказала Нина Викторовна, – ты же знаешь, что Совладение предусматривает поэтапное предоставление вашей стране лицензий на изделия невоенного назначения. Конечно, вашим компаниям придется платить Советскому Союзу лицензионные отчисления, но три с половиной процента от оптовой цены не кажутся мне серьезными деньгами, способными задушить вашу экономику.
– Но, мэм, – ответил тот, – мы предполагаем, что наш крупный бизнес обладает такой тяжелой инерцией мышления, что его придется еще долго убеждать, что предлагаемые ему лицензии когда-нибудь смогут принести прибыль. И в результате наша промышленность по степени новизны товаров долго будет плестись у вас в хвосте, а это как раз путь к проигрышу того самого мирного соревнования. Ведь ваша система будет раздавать эти лицензии в директивном порядке: «ты будешь делать это, ты – это, а ты – это» и тут же формировать на новые изделия государственный заказ. А у нас так нельзя: государственный заказ возможен только в военной промышленности, которую вы нам хотите урезать до минимума.
– Да наплюйте вы на этот крупный бизнес, – сказал я. – По тем изделиям, что не требуют большого начального финансирования, раздавайте лицензии средним и мелким предприятиям, и даже инициативным одиночкам. Вам рассказать про одну американскую компанию мирового уровня, которая началась с набора деталей за двести долларов, гаража и двух энтузиастов с паяльниками? И не стоит жалеть крупные корпорации, которые разорятся, потому что несколько лет назад поленились нагнуться за копеечкой. В вашем капиталистическом обществе это вполне естественный процесс. По тем направлениям, которые требуют значительных начальных капиталов, ваше государство могло бы на бюджетном финансировании начать дело, вывести его на прибыльность, а потом открыть продажу долей тем, кто убедится, что эта овчинка стоит выделки. А деньги, вырученные от этой операции, ваше правительство сможет пускать на дальнейшее развитие и социальные программы…
– О, мистер Бережной, это идея! – воскликнул Роберт Хайнлайн. – Недаром про вас говорят, что вы лучший тактик из русских генералов…
– На этой оптимистической ноте давайте прекратим разговоры о политике и экономике и перейдем к вопросам литературы, – сказал я. – А как же – прийти к источнику и не напиться? В этом отношении меня больше все интересует ваш юный молчаливый друг, который, как мне известно, в настоящий момент работает над своим первым крупным романом «Основание». Вопрос «Почему распадаются империи и как этого избежать?» фундаментален и требует внимательного рассмотрения.