Развращение
Шрифт:
— Это нужно для расследования? — поинтересовалась Варлека. — Вообще-то вы не имеете права меня допрашивать. Вы не следователь.
— Ну да, ну да, — полицейский сбавил тон, — но, как бы это сказать… Дело, прямо скажем, деликатное. И запутанное. Я всё равно буду принимать участие в следствии. Сидеть, задавать вопросы. Много вопросов. Вы от меня ещё устанете, — криво ухмыльнулся он. — Так что давайте какие-то вещи проговорим сейчас. А я вам расскажу кое-что из того, что сам знаю. Облегчим себе жизнь?
— Что ж, если так… — Варлека откинула со лба белёную прядь. — Я была уверена, что у Августы неладно с головой.
— И вы в психушку не стук… — полицейский прикусил язык. — В смысле, вы никуда не обращались с этой информацией?
— Нет. Зачем? Я не обязана это делать. Каждый живёт так, как сам хочет и как он того заслуживает, не так ли?
— А зря, — задумчиво сказал полицейский. — Вы подверглись серьёзной опасности. — Он задумался, явно выбирая выражения. — Эта сумасшедшая считала, что виновница всех её несчастий — вы. Она даже разработала план мести. Собиралась вас отравить.
— Вот как? Отравить? — Варлека чуть улыбнулась, как будто эта идея показалась ей забавной.
— Да. Не насмерть, а как бы… — полицейский опять задумался, вспоминая нужные слова. — Одурманить и подчинить. Точно. А потом пытать до смерти.
— Какой ужас, — без интереса сказала госпожа Бурлеска. — А откуда это известно?
— Когда наши рылись в её доме, нашли её дневник. Личные записи. Она их держала в своей лаборатории, в подвале. По долгу службы, — подчеркнул инспектор, — мне пришлось с ними ознакомиться. Ужас какой-то. Она медленно съезжала с катушек и сама не врубалась, что с ней творится. Фантазии всякие, мазохизм, порно… то есть непристойные сцены… в общем, всего хватало. Даже какие-то существа из космоса. Хотя если бы это писал какой-нибудь типчик из модных литераторов, мог бы запросто отхватить Гонкуровскую премию, — неуклюже пошутил он.
— Августа всегда была помешана на сексе, — пожала плечами Варлека. — Но ей не везло. Она была уродли… я хочу сказать, она не привлекала мужчин, — подобрала она слово повежливее. — Кстати, вы не могли бы закрыть этот ящик, — она показала взглядом на тело. — Вообще, здесь не очень уютно. Надеюсь, опознание закончено?
— Да, конечно, — полицейский с грохотом навалился на железный пенал и задвинул его обратно. — Короче говоря, госпожа Августа Торранс экспериментировала со всякой химией, не имея необходимого оборудования и не соблюдая всех норм безопасности. Тем самым подвергая себя действию этих веществ. Что, так сказать, усугубляло её душевное состояние… Э-э, дамочка, здесь курить нельзя!
Варлека, не обращая внимания на инспектора, достала из пачки тонкую длинную сигарету.
— Здесь нельзя курить, — повторил мужчина.
— Почему? — поинтересовалась госпожа Бурлеска и щёлкнула зажигалкой. — Вы уверены? От кого исходит запрещение, кстати?
— М-м-м… Я ни разу не видел, чтобы здесь курили, — пробурчал её собеседник.
— Значит, можно, — констатировала женщина и с наслаждением затянулась. — Да вы продолжайте, — разрешила она. — Итак, моя подруга собиралась меня отравить. Очень интересно.
— Яблоком, — полицейский улыбнулся. — Именно яблоком. Она в дневнике про это написала. Но вам повезло — а ей не очень. Ваша Августа сварганила какую-то адскую смесь психоактивных препаратов, галлюциногенов, ещё какого-то дерьма… простите, я в этом совсем не разбираюсь. Колба со смесью лопнула. Надо думать, от неудачного нагрева. Она работала в прорезиненном балахоне, маске и перчатках — на это у неё всё-таки шариков хватало. Но колба хреново лопнула, в самый тот момент, когда эта баба её с огня снимала. Стекло разлетелось, порвало перчатки, ну и полетело на кожу и порезало ей руки. А вещества попали в кровь… Дальше сами понимаете что было. У неё в голове всё заглючило, она вообще перестала соображать, чего и как. У неё хватило сил отползти от стола. Только вот фигня какая — она поползла в угол, а там стоял нагреватель. Тут она совсем отрубилась. И несколько дней лежала под этой штукой, медленно поджариваясь. Прикиньте, каково ей было. У неё в голове, небось, такой бульон сварился…
— Ужасно, — сказала Варлека, стряхивая на пол пепел. Инспектор с неодобрением посмотрел на неё, но промолчал.
Толстый эксперт повернулся, обвислая щека колыхнулась.
— Вот ещё что. Когда мы её доставили сюда, она несколько раз приходила в сознание. И ещё чаще бредила. Так вот, она называла себя вашим именем. Похоже, она воображала себя Варлекой Бурлеской. То есть она считала, что она — это вы. Понимаете? Она пыталась рассказать, что её хотела убить Августа Торанс вместе с профессором Рейке. Иногда, впрочем, Августа у неё становилась жертвой — то ли пришельцев, то ли маньяков… Наши психологи говорят, что такое отождествление означало её подсознательное желание убить себя.
— Наверное, — пожала плечами женщина. — Значит, она получила то, чего хотела. Я не пойму другого — зачем вы рассказываете это мне, да ещё и здесь? Неужели нельзя было найти более подходящего места?
— Ну и ладно. Извините, мне пора, — эксперт и направился к выходу. Варлека устремилась за ним.
— Подождите-подождите, — вмешался полицейский, — тут вот что… Строго говоря, мы не должны вам об этом говорить, но вы и без меня скоро всё узнаете. Августа Торанс завещание оставила. Нотариально заверенное. Когда она ещё была ещё в здравом уме. Короче, вы являетесь её единственной наследницей. Она жила скромно, так что на счетах осталась кругленькая сумма. А также дом. Что скажете?
— Это моё дело, а не ваше, — заметила Варлека, останавливаясь. — Но я подумаю, принимать это наследство или нет. Посоветуюсь с мужем, конечно. В конце концов, это его дом.
— Деньги — лучшие друзья девушки, так? — не удержался полицейский.
Дверь захлопнулась. Гулкое эхо прокатилось под сводами морга.
— Вы пытаетесь оказать на меня психологическое давление? — госпожа Бурлеска посмотрела на полицейского с брезгливым любопытством, как на вуайериста в общественном парке. — Я — жертва грязной истории, о которой мне хотелось бы как можно скорее забыть. Как именно я распоряжусь принадлежащими мне средствами — не ваша забота. А теперь я хотела бы покинуть это помещение, господин э-э-э… как вас там зовут?