Реактивный идет по следу

Салтыков-Карпов Анатолий

– Больше расскаиваться.

– Все валить на странное стечение обстоятельств.

– Черт попутал.

– Такая погода.

– Плохое самочувствие.

– Слабая сила воли.

– Давай до бесконечности различные обещания и клятвы.

– Делай все это как можно искреннее. Желательно со слезинкой на глазах и с дрожью в голосе. Хорошо если удасться показать как трясутся руки от волнения и раскаивания. На колени падать не надо. Должна быть определенная рамка ограничений в раскаивании. Например, замполит может договориться о том, что неплохо было бы стать его личным информатором и информировать о всем, что происходит в команд. Какие речи ведут между собой моряки в свободное от службы время. Но тут не поддавайся, так многих ломают и потом со стукачами одна профессиональная болезнь приключается. Сотрясение мозга. Замполит чистосердечное раскаяние любит. Особенно, если этот момент наступает после

проникновенной замполитовской речи. Таким образом политическое руководство части видит реально свое воздействие на внутрений мир простого матроса. Это правда не снижает количество суток отсидки и и прочих размеров предстоящего наказания, но дает какое-то успокоение для обоих противостоящих сторон. Так как замполит считая себя психоаналитиком чувствует, что ему удалось частично разбудить остатки не полностью пропитой и загубленной совести в матросе, как заблудшей душе. И он замполит берет на себя нелегкую роль Спасителя. У матроса с другой стороны возникает облегчение от того, что он в течении этой почти двух часовой беседы, стоя по стойке смирно перед замполитом, и чувствуя что сейчас обоссыться понимает, что выход только один – писать через свои собственные глаза и это раскаивающемуся матросу удается.

А вот он и фитиль

Утреннее построение началось.

Командир части, выслушав рапорт дежурного по части, прошелся вдоль стройных вытянувшихся рядов матросов и остановившись, напротив матроса Хлызова грозно с презрением посмотрел на него как смотрят обычно в советских фильмах про шпионов на различных врагов или в телепередаче "В мире животных" на огромного гада, ползущего по дереву.

Валька ужаснулся под немеркнувшим пристальным командирским взором и виновато опустил голову. Но почувствовал свое искреннее расскаяние, он стал преданно смотреть в глаза командира. Тот, бывалый флотский морской волк видал много таких на своем веку. Валька нечто прочитал в его взгляде и понял, что теперь то ему пощады не ждать. Он по своему свойству становился просто для обычных непьющих советских военных людей обыкновенным фашистом.

Командир вышел на середину строя и нагнувшись к уху старшины комнады что-то ему проговорил.

– Матрос Хлызов – скомандовал старшина своим зычным голосом. – выйти из строя.

Валька вздрогнул от неожиданности и сделав два шага вперед развернулся на месте и встал лицом к свои боевым товарищам.

– Вот видите! – раскатистым голосом крикнул командир.

Матрос Хлызов опозорил дважды!!!!

Он сделал паузу. И Валька ужаснулся тому, что он опозорил дважды и по всей видимости весь личный состав так понял слова командира и всю тяжесть содеянного своим товарищем.

Но командир продолжил:

– Краснознаменный северный флот. Мы ему доверили очень важное дело. Представлять наши вооруженные силы во время отпуска. А он все эти, данные ему для укрепления своей боеготовности силы и здоровья, дни потратил на беспробудное пьянство. Страна, надрываясь в жесткой бескомпромиссной классовой битве с миром капитала дает нам все необходимое для обеспечения боевой готовности. Многие советские люди там на гражданке надеются на нас, недоедают и не допивают. А что делает матрос Хлызов. Он пьет, отрывая таким образом часть продукции гражданского назначения от мирных граждан, так как ему пить не положено и его государство не учитывает в товарном производстве алкагольных напитков. Помимо того, что он опаздывает из отпуска и вдобавок является в воинскую часть в состоянии сильнейшего алкагольного опьянения. Кроме того нужно учитывать, что и наш империалистический враг также наверняка не дремлет и точит свои ракетно-ядерные клыки на нашу социалистическую родину. И таким образом и врагу становится известно, что матрос Хлызов, напившись основательно подорвал боеготовность и обороноспособность не только дважды Краснознаменного Северного флота, но также и всех наших доблестных вооруженных сил и в том числе и стран Варшавского договора. Поэтому данной мне свыше властью командира части, а также по согласованию с командиром дивизии, я приказываю подвергнуть матроса Хлызова аресту с содержанием на гауптвпахте строгого режима на пятнадцать суток.

– Служу Советскому Союзу! – набрав в грудь воздуха, выдохнул перегаром на своих товарищей Валька.

Строй в месте его стояния шумно воспринял этот приятный, для многих почти забытый аромат, и оторопело посмотрел на Вальку. Карпуха, подняв руку, покрутил у своего виска пальцем. Старшина команды показал исподтишка кулак. Валька понял, что сказал что-то не то. И поэтому добавил:

– Есть пятнадцать суток ареста.

– Всем разойтись. Вольно – скомандовал старшина.

А жизнь продолжается

Утренний смотр окончился.

Все военнослужащие разошлись по свои рабочим местам согласно боевого расписания.

В этой воинской части производился ремонт различной радиотехники, связанной с радиолокационным и иным радитехническим вооружением кораблей Северного военно-морского флота.

Матросы здесь служили в основном, окончившие радиотехнические училища или техникумы. Они производили ремонт и настройку. Также очень часто моряки выезжали в различные воинские части для ремонта радиолокационных станций на местах базирования. Служба была интересная.

Валька стоял на площадке для курения и, смоля папиросу, переговаривался с друзьями.

– Валька! Прощевай друг ситный – сказал Женька Цветков, обнимая друга. – мы сейчас с Карпухой убываем в Мурманск на ремонт навигационной станции.

Подошел капитан Михайлов, их непосредственный начальник цеха. Ему моряки присвоили кличку Ваня Дремучий. В общем это был хороший человек. Он не стремился делать из моряков тупых солдофонов и многие моряки его понимали. Особенно то что ему самому было трудно в этой части.

Это было связано с тем, что жизненная судьба любой личности обычно подвергается различным преобразованиям. По странному стечению обстоятельств Ваня Дремучий служил на отдаленной точке и был начальником радиолокационного поста. Но это были части, относящиеся к ракетным войскам. Каким то образом оказалась вакансия в этой радиотехнической части на место командира пожарного расчета. И на это место попал Ваня Дремучий. Он приехал в часть в серой солдатской шинели. И это было некоторым вызовом для флотской части. Особенно для офицерского состава. Но видать была у Вани лапа где-то наверху или ангел хранитель. Он появился как белая ворона. В этой части все ходили в морской черной форме и офицеры носили погоны с желтыми просветами. При этом даже среди разнообразия морских форм просветы на погонах имели свои очень важные предназначения и символику. И желтопогонники котировались намного выше, чем краснопогонники. Тем более серые шинели вообще не шли ни в какое сравнение с черными. Даже на ДМБ более богатенькие дембеля из партизан – солдат строительных отрядов, старались поднакопить деньжат и различными путями раздобыть флотские формы. Конечно было бы лучше появиться в своей деревне как матрос, увешанный значками отличий за дальние походы, отличников боевой и политической подготовки и также различий по классности специалистов и даже навесить самому себе пару другую лык. И конечно же в результате этого преобразования можно было бы смело констатировать, что все девушки в деревне будут наши. И это явление поддерживалось и раздувалось конечно неофициально, а как кулуарная корпоративная идеология военно-морской службы и распространялась не только среди нижних чинов срочной службы, но и среди офицерского состава.

И вот появился новый герой в серой солдатской шинели среди черных морских. Но Ваня был настоящий герой и в результате трудной и острейшей упорной борьбы он все таки не только вписался в эту часть, но также и сам в скором времени сменил серую шинель на черную. Потом и в конце концов стал носить капитанские погоны с желыми просветами. Но все равно капитан-лейтенатом его никто не называл и внутренне это его по всей видимости огорчало.

Но он виду не подавал и боролся. Хотя даже за глаза его многие в том числе и его же коллеги офицеры не особенно ценили как специалиста. Но он боролся и мог служить примером для выживаемости. В ходе упорной битвы за место под солнцем в данной воинской части он добился желаемого успеха и стал начальником одного из самых крупных и основных ремонтных цехов.

Всегда имеются некоторые особенности службы

Ценность ремонтного цеха по навигационной аппаратуре заключалась в том, что навигационные радиолокационные станции считались основным видом электронного вооружения на кораблях, особенно в мирное время. При ведении боевых операций нужно держать в боеготовности станции ракетной, артиллерийской и зенитной стрельбы и уметь поражать противника на больших расстояниях. Но в мирное время, если командир корабля посадит корабль на мель или столкнется в море с другим кораблем, то это может привести его в тюремную камеру или в разжалованные более низшие чины. Поэтому моряков, ремонтирующих такие станции часто баловали и всегда ценили. Нужно было также учитывать, что обычно посты РТС находились в командирских и боевых рубках и это также делало свой отпечаток на престиж данной специальности. Кроме того радиолокационные станции навигации стояли не только на военных кораблях. Они стояли на кораблях вспомогательного флота, плавбазах, различных катерах в том числе и командующего флотом. И таким образом – это был огромный сектор ремонтных работ. И главным здесь стал Капитан по кличке Ваня Дремучий.