Реалити - шоу
Шрифт:
— Гордан, ты устал. Пойдём домой, я тебя провожу.
Какой-то смысл в её словах был. Вот только надо допить вино, чтобы не пропало. Вылив в себя и на себя всё, что ещё оставалось на столе, попытался галантно предложить даме руку, но чуть не упал. Верона подхватила меня, мы сделали несколько шагов… А дальше я помню урывками. Вроде мы куда-то шли. Вроде потом сидели на какой-то поляне. Потом я вроде лежал, положив голову Вероне на колени и монотонно материл её, Эли и весь этот долбанный мир вообще и по частям. Верона послушно соглашалась со всеми моими словами и вроде тоже что-то добавляла, но таким ласковым, участливым
Очнулся я с почти ясной головой. Огляделся по сторонам — вроде спальня моя. И одежда вся моя и на мне. И даже сапоги на мне. Попробовал сесть, и меня тут же замотало по сторонам. С трудом зафиксировавшись в вертикальном положении, медленно огляделся по сторонам. Точно, спальня моя. На столике рядом с кроватью стоял кувшин, который я туда не ставил. Внутри сразу проснулась жажда, я осторожно подтянул к себе, но от непонятной, странно пахнущей жидкости меня чуть не вывернуло. Они что, отравить меня решили?! Нет, похмелье надо лечить более проверенными средствами. Встать удалось достаточно быстро, и пошатываясь, я поплёлся искать выпивку. В каком-то из подвалов я вроде видел несколько бочек.
За дверью меня поджидал Гусля. Можно было отправить за выпивкой и его, но мне хотелось на свежий воздух, да и неизвестно, что он посчитает хорошим вином. Я и сам ещё не определился, чего я сейчас хочу больше — то ли сухонького, то ли водки.
Встречные шарахались от меня, но сначала я списал это на свой внешний вид. Потом на перегар. Но когда во дворе и солдаты, которых вряд ли можно напугать подобными вещами, торопливо уступали мне дорогу, поведение окружающих начало напрягать. Я и раньше не пользовался всеобщей любовью, но сегодня нежелание общаться со мной проявлялось особенно отчётливо. Все старались держаться на расстоянии, и при первой же возможности исчезали. Наконец я не выдержал.
— Гусля, в чём дело? Почему люди сторонятся меня так откровенно?
— После вчерашнего, милорд.
— И что было вчера?
— Вы были пьяны.
— И что? Они видят подобное впервые?
— Да, милорд.
— Не говори загадками.
— Для начала вы разгромили таверну.
— Подумаешь, несколько чашек разбил.
— Вы разбили ВСЮ посуду и мебель, и даже стены таверны перекосило. Причём, сделали это одним движением руки. Хорошо хоть люди не пострадали.
Я неопределённо пожал плечами. Что-то я подобного не помню. Чашки, да. Столы вроде тоже. А вот про остальное врёт.
— Когда вы с леди Вероной покинули таверну, вы её взорвали.
— Взорвал?! Чем интересно?
— Вы просто сделали движение рукой, и она поднялась в воздух, а затем обрушилась вниз перемолотыми щепками.
— Никогда не умел делать ничего подобного — недовольно буркнул я.
— Но вчера у вас это получалось легко — Гусля был серьёзен — Потом вы долго сидели с леди Вероной на поляне, но к вам никто не решился подойти. А когда вы вернулись в замок, вам захотелось развлечений, и вы решили, что на женщинах одето слишком много одежды, и это надо исправить.
— И что? — появилось нехорошее предчувствие.
Гусля неожиданно расплылся в улыбке.
— Вы что-то сделали, и у всех женщин, стоявших во дворе, исчезла одежда.
Мне вдруг стало резко хуже.
— А… у леди Вероны…
Гусля убрал улыбку.
— Самое удивительное, но на леди Верону ЭТО не подействовало. Так же как и на мужчин. Визгу было… — Гусля снова заулыбался — Очень полезное заклинание.
— Я не маг — мрачно обрезал я.
— Вам виднее — легко согласился Гусля — Женщин одели, а леди Верона пообещала, что серьёзно поговорит с вами. На первое время она приказала спрятать всю выпивку в замке, и что удивительно, все только обрадовались такому решению. Но подходить к вам пока опасаются. Если уж вы с такой лёгкостью творите — Гусля замялся — подобные вещи спьяну, то неизвестно, что вы сделаете с похмелья. Рисковать никто не хочет.
— Я что, страшнее магистра?
— Магистр учился в академии, у него есть диплом и звание. Уровень его силы можно представить хотя бы примерно. А с вами, милорд… Я не смею даже намекать, но с вами трезвым всё же спокойнее.
Некоторое время я пытался переварить услышанное.
— А с чего вдруг Верону потянуло в таверну?
— Так её позвали перепуганные жители.
— Что, не было рядом здоровых мужиков?
— Никто не рискнёт связываться с пьяным магом.
— Я не маг — я уже начал злиться.
— Как скажете, милорд — Гусля снова покорно склонил голову.
Некоторое время мы молчали, но мне уже стало интересно.
— И что, Верона оказалась самой смелой?
— Да, милорд.
— И попёрлась успокаивать пьяного мага, как ты говоришь, из-за разбитой посуды и мебели?
— Если бы дело ограничилось только мебелью, никто бы даже не обеспокоился — мало ли как развлекается господин. Но потом над таверной появилось разноцветное холодное пламя, похожее на разорванную перекрученную радугу. Оно становилось всё больше и металось всё более яростно. Вот тогда люди испугались по-настоящему и позвали леди Верону. И правильно сделали. Как только она вошла внутрь, пламя почти сразу исчезло.
— Ну, ещё бы, пришла хозяйка и враз приструнила зарвавшегося раба — невольно хмыкнул я.
Гусля странно посмотрел на меня.
— Когда вы вышли из таверны, ошейника на вас не было.
Я осторожно ощупал шею — действительно, ничего нет.
— А кто его снял и когда? Верона, что ли?
— Не знаю, милорд.
— Ну, не знаешь и ладно, сам потом у Вероны спрошу. А чего это ты весь искланялся? — я с подозрением посмотрел на Гуслю — И через слово повторяешь «милорд»?
— Я не раз слышал, что подобные ошейники одевают только на очень знатных господ, и снять его почти невозможно — сделать это может только очень сильный маг. Леди Верона точно не маг, и кроме вас в таверне никого больше не было. Так что после вчерашних событий я теперь могу с чистой совестью называть вас «милорд» — Гусля снова поклонился.
У меня от таких новостей почему-то резко разболелась голова.
— Слушай, Гусля, а где ещё можно раздобыть вина? Надо бы опохмелиться.
Старый слуга только вздохнул.
Разговора с Вероной тоже не получилась. Когда она пришла ко мне в комнату, стол уже был уставлен бутылками, которые Гусля прикупил для меня в городе. Чуть сморщившись (видимо, перегар стоял знатный), она грустно произнесла.
— Я прикажу, чтобы тебе принесли побольше горячей закуски. И, Гордан, пожалуйста, не напивайся сильно.