Реалити - шоу
Шрифт:
Оказалось, что на заднем дворе замка есть ещё и небольшое здание местной бани и вечером все довольно организованно помылись. Можно было, наверное, приказать устроить ванну и у себя в комнате, но я не захотел. Единственное что, пользуясь своим привилегированным положением, помылся первым и в одиночестве (очень не хотелось показывать кому-нибудь свою спину с непонятной татуировкой). А после ужина хотел уже завалиться спать, но сон куда-то пропал. Прогулялся по коридорам, но везде было тихо и спокойно. Хенрик не стал изображать взятие вражеской крепости, но на воротах малого замка, на основных проходах теперь появились
Делать было совершенно нечего. Тогда я просто открыл дверь своей комнаты, подтащил кресло поближе, чтобы слышать всё, что происходит в коридоре, и устроился в ожидании непонятно чего. Замок постепенно затих, только время от времени слышалась перекличка часовых да звяканье их оружия. А я просто сидел, вслушиваясь в тишину. Не искал врагов, а как бы впитывал в себя дух этого замка, привыкал к нему. Не знаю, как это объяснить словами, но уснул я только под утро и совершенно успокоенный — ЭТОТ замок — мне не враг.
Проснулся я уже после обеда. С трудом встал, морщась от боли в затекшем теле, и наткнулся на внимательный взгляд старика в поношенной солдатской одежде.
— Кто такой и что надо?
Старик поклонился.
— По приказу леди Вероны буду прислуживать вам.
— Это как? — не понял я.
Старик тоже не понял моего вопроса.
— Ну, это, прислуживать. Помочь одеться, сбегать по поручениям, ну и всё остальное, что пожелает господин.
Я с сомнением оглядел его. В молодости, он может и был живчиком, крепким и здоровым, но сейчас выглядел усохшим, как большинство стариков. Да и немногие движения за время разговора делал осторожно, будто в ожидании боли.
— А помоложе не нашлось, что ли? Да и вообще, «для всего остального» предпочёл бы молодую здоровую девку посимпатичней.
Старик выпрямился, глядя мне прямо в глаза.
— Если господин пожелает, то я могу привести и девушку.
Для услуг или для утех — я не стал уточнять, но, видимо, моя власть здесь достаточно большая, если женский вопрос решается мгновенно по одному только намёку.
— Ладно, об этом потом. Но работы для тебя… Штаны я привык одевать сам, оружие чистить — сам, а стирать одежду — для этого есть прачки.
Старик неожиданно ссутулился.
— У меня уже не хватает сил для другой работы, господин. Если вы меня прогоните, то…
Что будет, он не уточнил, но ничего хорошего не просматривалось. Если родных нет, а вся жизнь прошла на службе у одной семьи, то оказаться выкинутым на улицу для него будет хуже смерти. Возможно, он был предан Киксо, и тот обеспечил бы ему старость, дав чисто формальную должность, а вот при Вероне придётся начинать всё с начала, заслуживая доверие и «пенсию». Ещё неизвестно, что за подарок этот дедуля, но где-то в глубине шевельнулась жалость.
— Ладно, оставайся. Почистишь одежду, развесишь проветрить, ну… сам знаешь, что положено делать. А пока неплохо бы перекусить. Куда пойдём? Кстати, звать-то тебя как?
— Гусля, господин Гордан.
Слуга мне достался, в общем-то неплохой. В меру занудный. Когда немного освоился, стал более откровенным, и рассказывал мне такие подробности из жизни замка, что я то хохотал, вытирая слёзы, то пытался пригладить волосы, которые вставали дыбом от ужасов, творившихся в коридорах и тёмных подвалах. Иногда его заносило, и он начинал рассказывать и текущие новости, делая при этом многозначительное лицо. И смысл всех умозаключений сводился примерно к одному — «Воруют». Я было решил, что мне достался доносчик, но потом махнул на это рукой. Как и у многих стариков, жизнь для него делилась на две части — прекрасную молодость и унылую старость, где всё плохо. И кто бы что ни делал, причины поступков его не интересовали. Аргумент был один и неоспоримый — «вот раньше, в прежние годы, подобное бы не допустили. Половину бы повесили, зато остальные ходили бы по струнке». Упадок нравов, одним словом. Вскоре я перестал обращать на это внимания. Нравится ему ворчать и пусть. Сам, наверное, вскоре начну бухтеть не хуже Гусли на распущенную молодёжь и заворовавшихся чиновников.
Бегать Гусля уже не мог, зато знал в замке всё и всех. Благодаря ему я быстро завёл знакомства на кухне и мог перекусить в любое время дня и ночи — для меня на особой полочке всегда стояла чашка с мясом и кусками хлеба. Если уж я опаздывал на общий обед, то голодным не оставался.
Все вокруг были заняты своими делами. Капитан круто взял власть в свои руки, и теперь солдаты целыми днями бегали по стенам, тренируясь в отражении внезапного нападения, или звенели мечами во дворе, повышая свой боевой уровень. Магистр то сутками сидел в библиотеке, то в одиночку лазил по замку, выискивая непонятно что. Я несколько раз натыкался на него, когда он простукивал стены в укромных местах. Что он там нашёл, и нашёл ли вообще, осталось неизвестным, да мне было до лампочки.
Верона целыми днями копалась в бумагах. Иногда вызывала управляющего, и после таких «бесед» тот выходил красный и мокрый, как из бани. Но повесить его пока команды не было.
Я, чтобы не скучать, тоже придумал себе занятие — обследовать замок от крыш до подвалов. Забрав все ключи, я вместе с Гуслей превратился в диггера. За пару недель нашлось несколько скелетов, о которых все забыли, парочка тайных складов, о которых управляющий, видимо, предпочёл не вспоминать. Зато я теперь имел некоторое представление о ресурсах замка и его готовности к обороне. И ещё я наткнулся на подвал, в котором сидело с десяток человек. Темнота, запахи мгновенно убили во мне хорошее настроение.
— Кто такие и почему сидят здесь?
Гусля замялся.
— В своё время их посадили сюда по приказу лорда Киксо, а потом он про них забыл. И напомнить никто не решился. А сейчас леди Вероне не до них.
— Значит год они уже отсидели, и сколько ещё ждать — неизвестно?
Гусля кивнул. Я прошёлся вдоль узников, сидевших вдоль стен подвала. Всё обросшие, у многих потухшие глаза. Возможно, у Киксо были веские причины, чтобы поступать так, но его больше нет.
Я повернулся к Гусле.
— Всех вывести на улицу. Накормить. Завтра с утра дать много воды и тряпок. Когда отмоют этот подвал до блеска, отмыть их самих, дать добротную одежду и отпустить.
— Господин, вон те, двое — грабители, которых поймали во время неудачного нападения.
— Предлагаешь убить сразу?
Гусля опустил голову и замолчал. Я подошёл к узникам, прошёлся, вглядываясь в лица. У некоторых в глазах появилась надежда, но большинство остались равнодушными. Я остановился перед парочкой предполагаемых грабителей.