Реализация
Шрифт:
Запихнуть двух полнорослых хоббитов в одно седло оказалось делом не менее трудным, чем реализовать их обратно "по щучьему велению, по моему хотению".
– Двое из ларца, полоумные с лица!
– Комментировал Бутончик, пока Талик пытался обвязать хоббиту ногу веревкой. Хоббит хихикал и дрыгал конечностью.
– А пусть наш магуй энергуйский приклеит его к кобыле, чтобы не сползал.
– Поддерживал вампира Витольд.
– Он что-там заявлял про ледяные стрелы. Вот и приморозил бы. Давай, Бормотун! Есть мокрое седло и мокрая хоббитячья задница.
– Да замолкните, вы, наконец!
– Мысленно стонал Талик, завязывая веревку под брюхом кобылы.
Кобыла рвалась и дёргалась, несмотря на то, что с двух сторон её держали под уздцы Силь и Баська. И Талик кобылку очень даже понимал: вампиро-демон, царапающий брюхо крыльями, это - страшно. Даже оборотень, который прекрасно чувствовал настроение животного, подтвердил, что на привязке второго хоббита кобылка упадет в обморок. Прямо на их многострадальное тело и упадет. Но непривязанные хоббиты из седла или вываливались или самовольно сползали на горячо любимую землю.
– Силь!
– Взмолился Талик вслух.
– Привяжи второго, будь другом, а? Лошадь сейчас сбесится!
Кавайный всё-таки сжалился. Поморщился, но под кобылу полез. Вылез весь в глине и стал выглядеть несчастнее хоббитов.
– Сказка о попе и работнике его Балде.
– Мысленно буркнул Витольд и процитировал: - "Что ж ты бес под кобылу полез?"
Длинноухий Силь и впрямь мог сойти за бесенка. Талик взял произведение на заметку. Пушкина, конечно, не очень пересочинишь, но из "Балды" и "Царя Салтана" он еще с младших классов помнил предостаточно:
– Ест за четверых,
Работает за семерых;
До светла все у него пляшет,
Лошадь запряжет, полосу вспашет... Дельное сочинение. А любовь и приключения возьмём из "Салтана".
– Сообщил Талик план следующего выступления.
– Но сочинять придётся заранее. А то реализуем непонятно что, и мучайся потом как с этими хоббитами!
– Три эльфийки под окном пряли поздно вечерком!
– тут же начал Витольд.
Демон поддержал его, оставив право разбираться с диалогом остроухих девиц писателю Золотову:
– Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрипела,
И в светлицу входит к ним
Грозный Тёмный Властелин.
Во все время разговора
Он стоял позадь забора... М-да... Несолидно как-то. Властелин, а шастает по задворкам.
– Замечательно!
– Встрял маг.
– Очень подходящее произведение! Вот, послушайте, как дальше удачно складывается:
В те поры война была.
Властелин с женой простяся,
На добра коня садяся,
Ей наказывал себя
Поберечь его любя.
Между тем как он далеко
Бьётся мощно и жестоко,
Подступает срок родин.
Сына Бог им дал в аршин!
– Какой Бог может дать сына Тёмному Властелину?
– Логично возразил писатель Золотов.
– Ха!
– Раздухарился маг.
– Понятно какой! Вы чем слушаете? В аршин! Это ж треть сажени! Больше метра!
– Точно больше метра?!
– Удивился Талик.
– Конечно!
– Гордился своими познаниями маг.* - Вы представляете себе эти "родины"? Бог Тьмы и дал! Другой бы пожалел несчастную.
Талик взобрался на коня, примотал чембур к своему седлу, и отряд под его предводительством двинулся месить грязь по узкой лесной дороге, ведущей к ближайшему поселку. Привязанные хоббиты притихли и, кажется, решили поспать.
Голова гудела. Сущности наперебой "ваяли" сюжет для второго выступления, нисколько не заботясь о том, кто будет слушать сказку, и к чему в итоге приведут аршинные дети... Детишек среди попаданцев не было. Прирост населения обеспечивался исключительно за счёт притока реализованных граждан... Талик пока не встречал в Мутном Месте следов размножения естественным способом. И это его не огорчало: вопящую ребятню и сюсюкающих мамаш писатель Золотов тоже не любил. Можно было спросить у Силя, чем объясняется такой феномен, но надеяться на точные знания кавайного не стоило. Зато сам феномен был на лицо вкупе с уже учтенным неограниченным сроком жизни местных жителей. Или молодости. Выяснять, не умирает ли попадан вместе со смертью той сущности, что осталась дома, Талик не спешил. Зачем себя расстраивать? Но и кладбищ он нигде не видел...
То, что попаданца все-таки можно убить, сомнений не вызывало. Однако, заводить разговор о том, куда потом отправляются останки - исчезают или их по традиции закапывают в землю, тоже не хотелось. Как ни крути, а его герой был очень даже вечным. Напрямую писатель Золотов никогда такого не писал. Но подразумевал. А каким еще может быть демон или всемогущий маг? Вампир - тем более. Так что над сюжетом "родин" следовало сто раз подумать. Где рождение, там и смертность. И хотя к нему это напрямую не относилось, но становиться катализатором оплодотворения Талик не мечтал. Демон и маг тоже не мечтали. Им было некогда. Они затеяли литературный конкурс. Виталий, было дело, принимал участие в конкурсах по молодости лет. Куда же без этого? Но ни один из них не проходил у него в голове.
– Как услышал Властелин,
Что родился паладин...
– Закручивал сюжет маг. Паладины встречались в произведениях конкурентов, поэтому гнев Властелина Талик разделял. Ничего себе подарочек!
–
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить,
Но смягчившись...
– Хитро замолк маг, поставив демона в затруднительно положение. Ха-ха! Как может смягчиться Тёмный Властелин?
– Но смягчившись...
– Подхватил Витольд.
– Так и быть,
Велел голову рубить!
– В принципе, по сравнению с повешением, смягчение приговора налицо.
– Бутончик, как самый впечатлительный, судил соревнование.
– Едет с грамотой мертвец,
И приехал, наконец.
– Продолжал демон.
"Всадника без головы" Талик оценил. Вполне узнаваемый образ. Пришлось присоединяться к судейской коллегии. Писатель он или кто?
Писатель Золотов сдержанно похвалил обоих конкурсантов за консенсус по объединению невнятных "ткачихи, поварихи и сватьи "бабы Бобарихи" (фи, какое отвратительное имя) в Ллос: "ткачиху-паучиху, проживавшую в Барвихе". Барвиха, как место обитания правительственных пауков, вполне вписывалась в сюжет, как и знаменитая мерзкая богиня забугорных ельфей. Ободренный похвалами Витольд загнул нечто неимоверное: