Реальная угроза
Шрифт:
Так ему и надо, мелькнуло в голове Райана, но он тут же спустился на землю. Плохо было совсем не то, что его убили. Райана беспокоила мысль, что один из главарей наркомафии погиб от американской авиабомбы. Именно за это ненавидела ЦРУ Элизабет Эллиот, напомнил себе Джек. Исполнение роли судьи, присяжных и палача одновременно. Подобная реакция никак не связана с понятиями справедливости и несправедливости. Для неё главным является политическая целесообразность. Политики больше беспокоились о вопросах, чем о принципах, однако рассуждали так, словно это одно и то же.
Господи, у тебя прорывается цинизм, обычный для утра понедельника, верно?
Каким образом, черт побери, узнал все это Робби Джексон? Кто организовал операцию? Что произойдёт, если о ней станет известно?
Или ещё лучше: а стоит ли мне думать
Это связано с политикой, Джек. Каким образом твоя работа оказалась связана с политикой? Разве политика имеет к ней какое-нибудь отношение?
Как случается со многими, эта тема могла бы стать превосходным предметом философских дискуссий, для которых образование Райана в колледже ордена иезуитов великолепно его подготовило и к которым привило вкус. Но данная проблема не относилась к изучению абстрактных принципов и гипотетических проблем. От него могут потребовать ответа. Что, если член Специального комитета задаст ему вопрос, на который придётся дать ответ? Такое может случиться каждую минуту. Отложить ответ на подобный вопрос можно лишь на то время, которое потребуется, чтобы приехать из Лэнгли в Капитолий.
И если Райан солжёт, его ждёт тюрьма. Это являлось негативным аспектом продвижения по службе.
Более того, если он честно ответит, что не знает, ему могут не поверить ни члены комитета, ни присяжные в суде. Даже честность не обеспечивает надёжной защиты. Не смешно ли?
Джек посмотрел через стекло на храм мормонов, мимо которого они проезжали, в том месте, где кольцевое шоссе соединяется с Коннектикут-авеню. Поистине странное здание с мраморными колоннами и позолоченными шпилями, придающими ему известное величие. Вера, представленная этим зданием, казалась удивительной католику Райану, но те, кто придерживался её, были честными и работящими людьми, всей душой преданными своей стране, потому что они верили в принципы, которые отстаивала Америка. А ведь это, в конце концов, самое главное, правда?
Или ты отстаиваешь что-нибудь, или тебе все безразлично, подумал Райан. Любой дурак может выступать против всего подобно капризному ребёнку, отказывающемуся от фруктов, которые он даже не пробовал. Здесь сразу было ясно, к чему стремятся эти люди. Мормоны платили своей церкви десятую часть всех получаемых доходов, и на эти деньги она воздвигла вот этот монумент, прославляющий их веру, совсем как средневековые крестьяне, выделявшие средства из своих скудных заработков на строительство величественных соборов, причём по той же самой причине. Крестьян забыли все, кроме Бога, в которого они верили, а соборы живое доказательство их веры — остались, возносясь к небу в своей гордой красоте, и по-прежнему использовались для той цели, ради которой их построили.
Кто сейчас помнит политические проблемы того времени? Аристократы со своими замками превратились в прах, королевские династии почти все вымерли, и все, что осталось от тех веков, — это памятники религии, вере во что-то более важное, чем телесная оболочка человека, выраженной в камне и созданной человеческими руками. Разве существует лучшее доказательство того, что действительно имеет значение? Райан знал, что не ему пришла впервые в голову эта мысль, далеко не ему, однако нечасто человек осознает Истину с такой поразительной ясностью, как в это утро понедельника произошло с Райаном. Он понял, что практическая целесообразность в отличие от принципиальных соображений является малозначащим, преходящим и в конечном итоге бесполезным предметом. Райан все ещё не решил, что следует предпринять, он знал, что его действия, вполне возможно, будут зависеть от других людей, однако теперь он не сомневался, чем нужно руководствоваться при выборе своих действий. Пока этого достаточно, решил он.
Пятнадцать минут спустя автомобиль въехал в Лэнгли, обогнул здание и нырнул в гараж. Райан уложил документы в стальной кейс и поднялся на лифте на седьмой этаж. Нэнси уже включила кофеварку у него в кабинете. Через несколько минут прибудут начальники отделов и начнётся утреннее совещание. У него оставалось немного времени для размышлений.
То, что казалось ему достаточным на кольцевом шоссе, рассеялось в стенах кабинета. Теперь он понял, что должен действовать, и, хотя будет руководствоваться принципами, поступать нужно, рассчитав все с тактической точки зрения. А у Райана не было ключа к разгадке.
Начальники отделов пришли в назначенное время, и началось совещание.
Подчинённые заметили, что исполняющий обязанности заместителя директора по разведке как-то странно замкнут в себе и молчалив. Обычно он задавал вопросы и не упускал случая пошутить. На этот раз только кивал и отделывался односложными замечаниями. Ну что ж, может быть, у него был неудачный уик-энд.
Утром в понедельник содержащиеся в тюрьме вызывались в суд, встречались с адвокатами и появлялись перед судом присяжных. Поскольку обвиняемые имеют право предстать перед присяжными в лучшем виде, чтобы оказать на них благоприятное впечатление, для заключённых в тюрьме Мобиля утром понедельника отводилось время принять душ.
В соответствии со всеми законами тюремной жизни самым главным тут была безопасность. Открылись двери камер, и заключённые, в сандалиях и с полотенцами вокруг пояса, направились в конец коридора под бдительным оком трех надёжных охранников. Утренние разговоры были обычными: ворчали, шутили, иногда переругивались. Предоставленные самим себе во время прогулки или приёма пищи, заключённые тяготели к представителям своей национальности, однако тюремное начальство запрещало сегрегацию при размещении в камерах. Охранники знали, что в результате там процветало насилие, но юристы, пишущие законы, руководствуются принципами, а не действительностью. К тому же, если кого-нибудь убивают в тюрьме, вина ложится на тюремную охрану. Из всех сотрудников правоохранительных ведомств тюремные охранники были самыми циничными. Полицейские избегали их, считая охранников обычными тюремщиками, заключённые ненавидели, да и свободные граждане не относились к ним с уважением. Охранники не слишком уважали свою работу и заботились прежде всего о личной безопасности. Для служащих тюрем страх был вполне оправданным. Смерть заключённого являлась серьёзным делом вне всякого сомнения — начиналось тщательное расследование, проводимое тюремным начальством, полицией и в некоторых случаях федеральными властями. Однако жизнь преступника значила куда меньше, чем жизнь охранника, — по крайней мере, для самих охранников.
Несмотря на это, они прилагали все усилия. Охранники были главным образом опытными людьми и знали, что им следует ожидать. То же самое относилось, разумеется, к заключённым, и потому события, происходящие в тюрьмах, по своей сути мало отличались от того, что происходит на поле боя или в тайных войнах между разведслужбами. С течением времени менялись методы ведения действий и контрмеры, что приводило к разработке новых тактических приёмов. Заключённые отличались друг от друга: одни были хитрее других, а некоторые — прямо-таки гениальны. Но основная масса, особенно молодые, была запуганными смиренными людьми, и цель у них была та же, что и у охранников, — выжить в опасном, окружении. Каждая группа заключённых требовала своего подхода, и потому к охранникам предъявлялись жёсткие требования. В такой обстановке избежать ошибок было невозможно.
Полотенца повесили на крючки с номерами. У каждого заключённого был собственный кусок мыла, и под пристальным взглядом охранника они прошли голыми — в душевое отделение, где их ждали двадцать «дождиков». Охранник следил за тем, чтобы у заключённых не было с собой оружия. Но он оказался молодым и ещё не знал, что по-настоящему опытный преступник всегда найдёт, где его спрятать.
Генри и Харви выбрали душ напротив пиратов, которые по глупости остановились на месте, где охранник, стоящий у двери, не мог их видеть. Братья обменялись удовлетворёнными взглядами. Эти ублюдки считают себя королями, но с головами у них, не все в порядке. В данный момент оба брата испытывали определённое неудобство. Деревянные шпонки толщиной в три, четверти дюйма были обмотаны изоляционной лентой, но края их были острыми, и, чтобы пройти через душевую нормальным шагом, потребовалась немалая сила воли. Больно... Тут же хлынула горячая вода, и душевая стала наполняться паром. Братья Паттерсон намылили себе определённое место, чтобы легче было извлечь заточки, часть которых внимательный наблюдатель все равно мог бы заметить, но они знали, что в дверях душевой будет стоять новичок. Харви кивнул паре заключённых, что стояли у входа в отделение. Действие началось с обычного импровизированного диалога.