Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009
Шрифт:
– С такими темпами ещё две атаки и колоться придется всем, – Арефий привалился к стене.
– Тогда немедленно. Будем попеременно раненых и консервированных работать, – Мокей повернулся к партизану, – Сколько людей можешь дать? В пределах часа.
Годящих? Десятка три наскребём помаленьку, Елена Семёновна, Лу-кия Дмитриевна, Валерия Давыдовна, Клавдия Устиновна, – он перечис-лял ба и дальше, да только напоролся на взгляд начштаба и торопливо за-кончил, – У нас за это дело Ярина Семёновна отвечает.
– Действуй.
Тот бросился
Начштаба повернулся к первому фельдшеру. Медик услужливо поднял брови, дескать, чего изволите.
– Имей в виду, Водин, станешь от общего каравая отщипывать, и трибу-нала не будет.
– Так точно. Я сколько с вами вместе воюю? – улыбаясь чему-то свое-му, спросил в ответ фельдшер.
– Мало. Для таких вещей жизни мало.
Водин сделал вид, что не обиделся. Прошёл в центр подвала, достал из саквояжа – изрядно потёртого, много раз от пыли и глины чищенного, но всё-таки настоящего докторского саквояжа коробку со шприцем. Начал раскладывать инструменты.
Мокей встретился взглядом с Арефием – чего здесь завтрашнему тухля-ку сидеть, там живые под огнём. Замполит отдал честь и ушёл. С ним под-нялся наверх Захлебный, который теперь командовал второй ротой.
Редкие разрывы снарядов восьмидесятом, которыми «бурые» угощали от шоссе. Плохо слышные металлические щелчки – выстрелы ближайшего миномёта. Мокей попытался успокоиться, и по рации выбить ещё хоть ка-кие-то подкрепления.
Через какое-то время его отвлекла старуха. Бодрая женщина с прямой спиной, но сморщенным, как плохо вымешанное тесто лицом, и запавшими губами. В руках она держала немалый бутыль самогона, и было видно, что кожа на тыльной стороне ладоней вся в старческих пятнах..
– Шо, принимай, я тебе людей привела.
В подвале уже было с десяток селян. Только начштаба больше смотрел на женщину.
– Ярина СемёнОвна?
– Тошно так.
Сколько лет?
– Дак тридцать третий пошел, – она будто смеялась над собой.
Мокей посуровел.
– Дети? Из-за них?
Она тоже перестала смеяться.
– Шиновья, блишнята. Воевать подалиш. Им шас по пятнадцать было бы. Я их оболтушов два раша вытягивала. Ранеными валялись. Митька по-том шгиб, его каратели поверили. И за шо? Гебитшу тутошнему чуделошь, будто он ш него военную мысль крадет. Ну какой ш Митьки мышляк?
Факт. Настоящих телепатов во всем фронте по пальцам одной руки пе-ресчитать можно было. Да и кто их пустит на фронт? начштаба ещё хотел спросить Ярину, не хватит ли с неё, только понял, что для себя она уже всё решила. Он кивнул и пригласил рассаживаться.
Остальные женщины тоже от старости не сгибались, только вот лица их молодыми назвать было невозможно.
В подвал протиснулось четверо бойцов. Тоже расселись по мешкам.
Бутыль поставили неподалеку от фельдшера.
– Ну что, этого, думаю, хватит, – фельдшер с еле уловимой насмешкой в голосе распаковал коробку со шприцем.
Мокей вопросительно посмотрел на медицину –
Тянуть дальше не имело смысла.
Мокей снял трубку – от «бурых» остались отличные телефоны, в прида-чу аккумуляторы ещё дышали и позвонил в подвал бывшей школы, вто-рому фельдшеру. Из госпиталя должны были притащить раненого.
Его подвели меньше чем через минуту. Дергенько, из второй роты. Пор-ванные осколком мышцы плеча, перевязка. Ни кости, ни важные органы не задеты.
Боец сел в центре круга.
Первый фельдшер невозмутимо вложил икринку обратно во фляжку. Вы-тащил ножницы и быстро срезал повязку. Плохо зашитая рана кровоточила.
– Приготовились, – он сделал пару пассов, подражая движениям фокус-ников. Чувство юмора не покидало его даже сейчас.
Все подняли руки, показывая отрытыми ладонями на бойца. Начштаба увидел на груди и двух селян ладанки спасителя пылающего, но решил, что если те не начнут вслух молиться, то он этих амулетов не заметит.
Снова появилась икринка, фельдшер вытянул шприцем её содержимое, а потом уколол бойца с тем расчетом, чтобы «живая вода» сразу попала к порезам.
Мокей почувствовал, как теплеет раскрытая ладонь. Чаще забилось сердце, по спине и ногам забегали мурашки. Пришло спокойствие, отре-шенное, безучастное довольство судьбой. Какой-то голос из детства зашеп-тал на ухо, что надо просто стоять вот так, ничего не делать и скоро насту-пит счастье.
Боец зашипел, задергался от боли. Люди вокруг напряглись – это всё сейчас отдавалось в них. Рана стала закрывать прямо на глазах.
– Терпи, – первый фельдшер взял лопаточку, похожую на плоскую ложку, и этой лопаточкой стал прижимать формирующийся рубец, чтобы наружу не поперло дикое мясо.
Дергенько шипел, кусал губы. Участилось дыхание, было простым гла-зом видно, что и сердце у него колотится на пределе. Фельдшер продолжал давить, изредка помогая себе пальцами.
Людям в кругу тоже было несладко пришли страх и ощущение безна-дежности. Сладковатое наваждение первых секунд отпускало, а вот силы на выздоровление раненное тело брало, как хотело.
Минута, другая, и напряжение стало спадать. Рубец сформировался, да-вить уже больше ничего не надо было, а когда Дергенько поднял руку, по-казывая, что с ней полный прядок, все как по команде, сложили ладони.
– В распоряжение второго комроты, шагом марш! – Мокей, который со всеми сейчас разминал болевшие пальцы, выкрикнул команду, будто изле-ченный боец вышагивал на плацу.
Дергенько, хоть и был сейчас дьявольски голодным, не стал волынить, тут же вскочил, подобрал у лестницы автомат и ушёл в бой. лечение почти не укоротило его жизнь.