Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009
Шрифт:
– И Янис Дорг, проверять.
Товарищем из особого отдела оказался быстрый в движениях, похожий на каплю ртути, коротышка. Проверка новых кадров. Но по довольному ли-цу Камерова можно было понять – в полку решено, можно собирать добро-вольцев, сколько пойдут.
До вечера надо было всё успеть.
– Командир, – Мокей поднял палец, Тут дело есть, по нашим долгам.
Это дело требовалось организовать кровь из носу. Поперёк всех очеред-ностей.
Камеров, Мокей и Ермил дождались короткого перерыва в операциях и под руки привели к военврачу Ярину Смёновну.
– Для неё можно что-то сделать? – Ермил задал вопрос от всех.
Толбаник
В таких случаях было принято давать морфий. Только она не хотела, она всё понимала и ей просто надо было прожить ещё день, чтобы узнать – вер-нулся ли Лёшка живой из-под Майского. Стоян, как только воскрешать стали, отправил за ним своего племянника.
Под капельницей она жила еще два дня. Дотлевала. Но когда сын встал у койки, так и не пришла в сознание.
Март 2008
Наталья Колесова / СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР
ОНА ЗАСТОНАЛА, ЗАСЛОНЯЯ ГЛАЗА ОТ СОЛНЕЧНОГО СВЕ-та этот треклятый свет совершешю пе хотел считаться с ее жут-ким похмельем. Кидж-Кайя осторожно села мозги резко бултых-нулись в черепной коробке. Стараясь не шевелить головой, ищуще протянула руку, вцепилась в горлышко бутылки, как в последнюю надежду. Вина только чтобы губы обжечь. Кидж-Кайя скосила глаза вправо, на мужчину, лежавшего ничком на кровати, и скривилась-уже от отвращения. Гдс она только такого отыскала! Впрочем, после трсх бу-тылок, что красавчик, что рыжий кабан вроде этого едино… С трудом, с пе-редышками, застегнула штаны и ремни (они даже не удосужились до конца раздеться). На шнуровку ботинок ее уже не хватило и, сунув их под мышку, Кидж-Кайя, сутулясь и жмурясь, выползла в серый рассвет.
Через час все еще босая, мокрая и злая, по уже посвежевшая и протрез-вевшая, она добралась до казармы.
– Вот и наша птаппка ночная!
Исподлобья стрельнув темным взглядом в Малыша Мартина, она броси-ла башмаки на пол, прошлепала до стола и, ухватив его кружку, сделала хо-роший глоток. Малыш смотрел на нее, сонно помаргивая короткими белы-ми ресницами и лениво пожевывая табачную палочку, но кто хорошо знал Мартипа, понял бы, что оп сейчас в бешенстве. Кидж-Кайл его знала. Она сделал еще один большой глоток и сказала хрипло:
– Ну?
Малыш Мартин поднял брови.
Ну? И это все, что ты мне можешь сказать? «Ну»! Сегодня спозаран-ку ко мне прибежали с «Зеленого Дракона» и обсказали, как покутили вче-ра мои мальчики. Мои славныс дисциплинированные мальчики. Не жела-ешь узнать, что осталось в «Зеленом Драконе» целым, а?
Не желаю, подтвердила Кидж-Кайя.
– Не желаешь? А я тебе скажу – стены там остались целыми. Одни сте-ны. И крыши часть.
Неужто и крыша осталась? поразилась Кидж-Кайя.
– Не крыша, а самая малость! И вот слушай› я все это и думаю – не-ет! Не мальчики там мои резвились, совсем нс мальчики! А знаешь, кто, Кидж-Кайя, а? Знаешь?
Она благоразумно промолчала.
– То почерк девичий! Женский, знаешь, почерк! Этакий… причудливый. разве б кому из мальчиков пришло в голову подвесить хозяйку к потолоч-ной балке, чтобы «все могли полюбоваться ее прелестями»? Не спорю, там есть на что поглядеть, не спорю! А затаскивать мерина господина аптекаря на крышу и перекрашивать его в зеленый цвет –
Она стояла навытяжку, как то и полагается, когда учиняет тебе разнос начальство, но глядела не на господина капитана – в окно смотрела, где солнца не было уже и в помине. На город с моря шли тучи, серые тучи, плотно набитые холодом, ветром, дождями…
Малыш Мартин с минуту смотрел на ее бледный горбоносый профиль. Все считали их любовниками, но если что когда и было – то было и быль-ем поросло… Поднялся бесшумно, едва не достав головой балки, шагнул к Кидж-Кайе, ухватил пятерней за острый подбородок, повернул к себе.
– Что, Кайя? – спросил негромко. – Что с тобой творится?
Она смотрела на него. Не глаза – предрассветный туман, серый, тоскли-вый и безнадежный, где заплутать и утонуть раз плюнуть.
– Не знаю, – Кидж-Кайя вновь перевела взгляд на море и небо. Помолчала.- Может, это все ветер… Северный ветер. Потерпи меня. Еще неделю потерпи.
– Ветер? – Малыш Мартин засопел. – Может, и ветер. А ну как он надолго? Что, если он еще с месяц не сменится? От города тогда что-нибудь останется?
Килж-Кайя дернула твердым плечом. Скрипнула кожа ремней.
– Может быть, – сказала сквозь зубы. – Самая малость.
Малыш вздохнул шумно и ушел на свое место. Сказал оттуда:
– Делом займись. Натаскай новобранцев.
Не были они новобранцами. Кидж-Кайя оценивающе разглядывала троих парней, игравших в «чику» во дворе гарнизона. Играли они увлеченно, азарт-но, покрикивая и поругиваясь, толкаясь шуточно, но успевали поглядывать и на шагавших мимо солдат и на ведомых на водопой коней и на тренирующих-ся на плацу ветеранов. Все примерно одного возраста то есть помладше Кидж-Кайи, но старше юнцов, что обычно нанимаются в гарнизон Города Ветров. Один – чернявый, шустрый, в пестрой безрукавке, расстегнутой на смуглой волосатой груди, с уймой гремящих браслетов на жилистых запясть-ях, расшитым поясом с пристегнутым скрамаскасом. Бархат запыленных штанов, кожаные вышитые сапоги… Южанин. Второй – помассивнее, стри-женный коротко, в куртке и штанах из потертой кожи, широкоскулый и мед-лительный – похоже, воевал за Карат. Только его ветераны умеют так вязать выгоревший зеленый платок-бандану. Третий – в серой полотняной тунике, перехваченной кожаным шнуром, носил длинные русые, плетеные в косу во-лосы. Он сидел спиной к Кидж-Кайе, но именно он почувствовал ее взгляд, обернулся, обшаривая глазами двор казармы. Поняв, что обнаружена, Кидж-Кайя вышла на свет и побрела к ним, чуть ли не заплетая ногами и рассеян-но поглядывая по сторонам. Еще неизвестно, что хуже – новички, бестолко-вые и задиристые, или опытные, знающие себе цену бойцы…
Остановилась рядом троица, глянув, продолжала играть – ну подошел себе солдат, ну смотрит – значит, интересно ему. Скажет чего – ответим, не скажет – сами разговор заведем… Солдат как солдат и форма как форма, и во-лосы стрижены под шлем – пусть и странно, словно клочками, но, может, так у них здесь принято. Руки на ремне, куртка распахнута и видно, что у пояса ничего, зато из поножи торчит рукоять ножа – хорошего, скажем, ножа, мас-тера известного. Тут Бено стал медленно вставать, и Джер поймал его взгляд на вышивку на потертой куртке солдата. Перехватило горло – так вот, как оно все, оказывается… А шустрый Алькад был уже на ногах и говорил весело: