Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009
Шрифт:
Кидж-Кайя легко поднялась – по-прежнему на самом краю – и он нап-рягся, сам не понимая, чего ему хочется больше столкнуть ее или схва-тить, чтоб не упала.
– Эти рассказы заставляют меня им завидовать. Пошли. Время.
И беззаботно понеслась вниз по рушащимся под ногами ступеням.
Малыш Мартин стоял, задрав голову. По башне, что высилась неподале-ку от казармы, взбирался человек. Держа в зубах связанные шнурками бо-тинки, цепляясь пальцами за расщелины в кладке, встряхивая взлохмачен-ной головой и горланя песню. Алькад разинул рот:
– Да
В машину пьяная, подтвердил капитан, не спуская глаз с Кидж-Кайи. Мастер-скрад карабкалась наверх с целеустремленностью свихнувшегося таракана.
– Что ж ее все в высоту-то тянет? пробормотал Джер.
– И часто она так?
У мужчин вырвался дружное «ох», когда пальцы Кидж-Кайи сорвались, и она повисла на одной руке. Ловец посмотрела вниз и, засмеявшись, крикнула что-то.
Когда как, сказал Малыш Мартин. Его глаза неотрывно следили за ползущей по стене Кидж-Кайей. Вот она добралась до своего окна, подтя-нулась, вильнув задом, вползла внутрь…
Капитан, плюнул, грязно выругался и большими шагами направился в казарму.
– Да она чокнутая! – с восхищением сказал Алькад.
Кидж-Кайя сидела голая на своей разобранной постели. Глядела бездум-но в окно, машинально проводя пальцами по широкой запаянной цепи, обычно скрытой глухим воротом рубахи. На целом побережье не нашлось бы и двух людей, знающих название камней и их силу, и одним из этих лю-дей была она сама. Цепь точно срослась с ней, стала незаметной и невесо-мой, но в сезон Северного ветра она просто душила, и Кидж-Кайе невыно-симо хотелось сорвать ее.
Но было это не в ее силах и не в ее власти…
Она слишком труслива.
Кидж-Кайя опрокинулась на кровать. Глядела в потолок сухими упрямыми глазами и бормотала что-то злобное и неразборчивое: молитву ли проклятье ли…
Сегодня в кабаке к ним присоединился сам капитан. Поглядев, как он пьет (видно, стремясь догнать и перегнать своего мастера-скрада), стражники по-няли, что препятствий им чинить никто не намерен, и расслабились тоже.
– Это все ветер, – толковал пьяненький секретарь церковного суда отец Пафнутий, которого от щедроты солдатской души они сегодня потчевали.- Дурной, порченый ветер. Дует он с проклятой земли оборотней, смущает тех, у кого в крови имеется хоть малая толика колдовской крови. Даже нас, чистых духом и… – громкий длинный глоток, – телом и… да, духом, повергает сей по-ганый ветер в тоску и смятение. Что ж уж говорить о тех несчастных…
Алькад смеялся. Бено оглядывался и шипел:
– Отец Пафнути-и-й!
– …нечестивцах, – не моргнув глазом, продолжал священник, – кто эда-ким уродился!
Джер слушал внимательно. Подливал и подливал еще пива в бездонную кружку Пафнутия.
А что ты вообще знаешь об оборотнях, святой отец?
– Много, сын мой, много чего, – снисходительно говорил Пафнутий, ме-ряя изрядно косящим глазом глубину благословенного напитка. – Вот зна-ешь ли ты, как становятся оборотнем?
А ты нас обучи, старик! веселился Алькад. Пафнутий послушно принялся загибать пальцы.
– Есть оборотни ложные
– Видели мы, как вы их тут… вразумляете! – заметил Алькад.
– …однако ж страшнее всего оборотень истинный, в котором огородни-чество от природы заложено. Не поможет ему ни святая вода, ни молитва, не жизнь благочестивая. Рано или поздно но возьмет свое поганая кровь. Только костер может стать отпущением…
Малыш Мартин молча, одну за другой опустошал кружки. Вот устроить бы им состязание со святым отцом – еще неизвестно, кто выиграет, прики-дывал Алькад лениво. Было ему весело и пьяно.
– Но ежели родители спохватятся вовремя, и хоть побоятся обратиться за помощью к церкви, но повесят на шею дитю-оборотню, пока не вошел тот в пол-ную силу (а еще лучше – в самой колыбели), оберег с серебра да с освященных в семи водах и семи огнях камней со святой горы великомученика Матвея Мед-вежьего… то сила оборотня будет скована тем ожерельем, точно капканом. И по-ка не снимется то ожерелье, оборотень и сам может не знать о своем проклятии…
Он бубнил и бубнил и не видел, как начал прислушиваться к его бормо-танью Бено, как вспыхнули волчьим огнем глаза подавшегося через стол Джера. Джер начал подыматься, и раньше его вскочил ошеломленный южа-нин, и Бено растерянно тер лоб широкой ладонью. А в прояснившихся пок-расневших глазах капитана мелькнуло понимание и мука…
– Ну что, Бено, Бено-ловкач, – сказал Джер, и белые зубы его сверкну-ли не в усмешке – в оскале, – повезло тебе сегодня! Ты поймал великого оборотня! Оборотня из оборотней!
Дверь выбивать не пришлось – Кидж-Кайя вообще никогда не запира-лась. Когда в ее комнату ввалилась группа возбужденных солдат, она села рывком на постели: сбитые простыни, сонное, чуть опухшее лицо, на котором недоумение сменялось пониманием… Осторожно положила рядом с собой меч, который выхватила привычно из висящей на спинке кровати перевязи.
И улыбнулась – как всегда кривовато.
Солдаты стояли у двери, не зная, что и как сказать или сделать, а Кидж-Кайя, мастер-скрад, Ловец оборотней, Великий Оборотень, сидела на кро-вати, сложив на голых коленях сильные руки, и молча ждала.
Свят-свят-свят… бормотал не протрезвевший Пафнутий, и непонят-но было, что он имеет в виду: то ли колдовское ожерелье, то ли неприкры-тую наготу женскую.
Кидж-Кайя поймала взгляд капитана и улыбнулась криво:
Извини.
Малыш Мартин опустил глаза. Буркнул-скомандовал священнику вый-ти – снаружи дверь молитвой подпирать. Кидж-Кайя медленно и гибко поднялась. Усмехнулась, заметив некоторое шевеление среди стражников. Непринужденно прошла от кровати к окну, вспрыгнула в проем. Встала, поглядывая то на них, то на светлеющее небо.